Если госпожа Ритмюллер и удивилась, то не подала и виду.

– Вегенер? – поджала она губы. – Уж не сын ли он той нищей актриски?

– Именно так.

Оскар стиснул кулаки. Гумбольдт же, напротив, повел себя так, будто ничего особенного не происходит.

– Мне понадобилось довольно много времени, чтобы его разыскать, но теперь он рядом, и я этому чрезвычайно рад.

– Чернокожая девица, уличный мальчишка и киви. Прекрасная компания для моей дочери. Ни секунды больше я не стану мириться с ее пребыванием в этом доме! – женщина хлопнула ладонями по пухлым коленям. – Ну, так где же она? Я хочу видеть Шарлотту немедленно. Если она не появится здесь через пять минут, я официально заявлю, что ее похитили.

Гумбольдт отставил чашку и выглянул в окно.

– Нет никаких причин, чтобы так волноваться. Кажется, она только что подъехала.

Оскар видел, как распахнулась дверца экипажа. Оттуда выпорхнула Шарлотта и торопливыми шагами направилась к дому.

Вскоре девушка уже входила в гостиную. Щеки ее пылали, в глазах светилась решимость.

68

– Шарлотта! – госпожа Ритмюллер бросилась навстречу дочери с распахнутыми объятиями. – Наконец-то я тебя вижу!

– Здравствуй, мама! – Шарлотта уклонилась от объятий и остановилась рядом с Гумбольдтом, бросив на стол черную кожаную папку, которую принесла с собой. Элиза подала ей чашку чаю и булочку.

– Ты успела сделать все, что собиралась?

– Разумеется, – ответила Шарлотта.

Госпожа Ритмюллер опустилась на прежнее место. Возможно, ее и удивила прохладная встреча с дочерью, однако она была слишком опытной светской дамой, чтобы долго демонстрировать растерянность.

– Кстати, ты знакома с моим женихом, Бернхардом Игелем? – защебетала она как ни в чем не бывало.

– Нет. Ты же знаешь, я долго путешествовала. Но я рада, что ты наконец-то встретила человека, готового соединиться с тобой навсегда. Очень приятно, господин Игель, – Шарлотта протянула спутнику матери руку.

Оскар никак не мог отделаться от чувства, что с Шарлоттой происходит что-то неладное. Она вела себя так, словно с трудом справлялась со злостью и разочарованием.

– Мне тоже, – Игель поднялся, пожал девушке руку и снова опустился в кресло.

На лбу у него появились морщины. Должно быть, он напряженно пытался понять, не насмехается ли над ним Шарлотта. Но даже если он и почувствовал себя уязвленным, то не подал виду. Похоже, он относился к не слишком разговорчивым мужчинам, да и трудно быть разговорчивым и общительным рядом с такой женщиной.

Отполировав тулью цилиндра, он усердно принялся за свои карманные часы.

– Ты получила письмо, мой ангел? – пропела фрау Ритмюллер. – То, которое я отправила тебе в декабре?

– Конечно, получила, мама! – резко откликнулась девушка.

– Почему же ты ничего не ответила? – темные ресницы женщины укоризненно дрогнули.

– А почему я должна была отвечать? Ты же меня об этом не просила. Если я верно тебя поняла, ты велела мне собирать вещи и отправляться в Бремен, в ваш новый дом. Но я не хочу ехать в Бремен.

– Но ты… – фрау Ритмюллер задумалась, подбирая слова. – Ты моя дочь. И совершенно естественно, что ты должна жить с нами. Я права, господин жандарм?

Полицейский закашлялся.

Ответить он не успел, потому что Шарлотта вдруг спросила:

– А что здесь делает полицейский, мама? Ты же не собираешься увезти меня отсюда силой? Мне уже почти семнадцать.