– Не о чем жалеть, – Элиза взяла ее руку и погладила. – Так гораздо лучше, чем все время носить эту тайну в себе. Бедная девочка! Ты знала об этом во время всего нашего путешествия! Как, должно быть, тяжело, когда не с кем поделиться!

– Мой отец умер два года назад… – с трудом проговорила Шарлотта и разрыдалась. Оскару больно было видеть ее такой, как сейчас. – А теперь у меня и матери больше нет. Мое появление на свет – сплошные ложь и подлог. Теперь я чувствую себя еще хуже, чем Оскар когда-то: ни матери, ни отца, ни семьи.

Оскару мучительно хотелось обнять ее и утешить, но он не решался.

Гумбольдт скрестил руки на широкой груди.

– Ни матери, ни отца, – это, может, и так, – проговорил он. – Но насчет семьи ты ошибаешься. Мы твоя семья, и ничто на свете этого не может изменить.

Шарлотта вытерла слезы.

– Значит, я могу остаться?

– Что за нелепый вопрос, девочка! Конечно! Что же мы будем делать без такого талантливого исследователя?

На лице девушки появилась горестная улыбка.

– Спасибо тебе, – она поцеловала Гумбольдта в щеку.

– Но ведь это же само собой разумеется! Один за всех и все за одного, разве не так? – и он смущенно откашлялся.

– Я разберусь с Марией, клянусь. Не сегодня – завтра все прояснится. А пока буду радоваться тому, что у меня есть, – она покосилась на Оскара. – Осталось только одно.

– Что ты имеешь в виду?

Шарлотта подошла к юноше, обвила его шею руками и поцеловала.

Прямо в губы.

У Оскара земля ушла из-под ног, и он почувствовал, что взлетает все выше и выше над землей.