– Это-то и делает его столь опасным. Убивший один раз, убьет снова. Советую вести себя потише. Вот что самое главное.

Макс еще раз пробежал глазами телеграмму:

– А что может означать совет как можно быстрее покинуть Дакар?

– Сенегал управляется французской администрацией. Если факт получит огласку, всех нас ждет тюрьма, – Гарри глубоко вздохнул. – Я скажу тебе, что нам следует делать. Сейчас мы купим эту чертову писчую бумагу и помчимся на вокзал. Экспресс отходит через полчаса. Понадеемся, что подозрительность Уилсона еще не проснулась. А телеграмму надо сжечь. В конце концов, это просто слова, за которые Вандербильт нам не заплатит ни цента.

28

Оскар открыл глаза. Он лежал на белых простынях, под головой была подушка. Над ним висела москитная сетка, а на стене напротив кровати – большое распятие. Сквозь небольшое окно в комнату проникал рассеянный свет, на полке под распятием виднелись статуэтки святых.

На стуле рядом с кроватью лежали его вещи, выстиранные, выглаженные и аккуратно сложенные. Он приподнял простыню и осмотрел себя: на нем только тонкая рубашка и полотняные штаны, предплечье туго забинтовано, из-под повязки выглядывают только пальцы. Он поднял руку, пошевелил пальцами и с облегчением понял, что она его слушается. Но главное – не было ни зуда, ни боли.

На ночном столике рядом с кроватью стоял кувшин с водой. Он приподнялся, откинул москитную сетку, наполнил стакан и с жадностью осушил. Вода показалась ему невероятно вкусной.

Открылась дверь, и в комнату вошла девушка в простой белой одежде. Увидев, что Оскар пришел в себя, она моментально исчезла.

Через пару минут дверь снова распахнулась, и на пороге появились Гумбольдт, Шарлотта и Элиза. На руках у девушки сидела Вилма.

– К тебе можно?

Не успел Оскар ответить, как птица вырвалась из рук Шарлотты, пересекла комнату и вспрыгнула к нему на кровать. Юноша улыбнулся.

– Кажется, кто-то по тебе очень соскучился, – заметил ученый.

– Оскар проснулся, – донеслось из динамиков портативного лингафона.

– Да-да, конечно проснулся, – он погладил оперение киви, похожее на шерстку. – Если бы вы знали, как я рад снова вас видеть!

– Выбирайся из гнезда! – птица нетерпеливо клюнула москитную сетку.

– Не торопи его, Вилма! – усмехнулся Гумбольдт. – Еще рановато. Прежде чем поднимать больного с постели, надо убедиться, что он в полном порядке. – Он присел на край кровати. – Как ты себя чувствуешь, мой мальчик?

Наклонившись, Гумбольдт взял руку Оскара и сжал его. На глазах ученого блеснули слезы. Впервые Оскар видел отца таким, и это его смутило.

– Мы уже опасались, что ты никогда не очнешься. Ты очень долго был без сознания.

Оскар удивленно поднял бровь:

– Действительно долго?

– Больше двух суток. Мы пытались привести тебя в чувство, но без всякого успеха.

– Двое суток? – Оскар не мог поверить. – Но что, собственно, случилось? Я помню, как повернул от гор и двинулся туда, где заметил дым. Потом все как-то смутно.

– Ты хоть что-нибудь припоминаешь? – спросила Элиза.

Оскар задумался, но воспоминания давались ему с трудом. Словно в памяти возникла запертая дверь, которая ни за что не хотела открываться.

– Мне кажется, я видел каких-то ушастых собак… – проговорил он. – Но я не очень уверен. И еще я слышал голос у себя в голове.