– Я знаю, что он хотел сказать! – закричал Оскар. – Идите сюда, скорей!

Схватив мула за повод, он направился к пальмам.

От тряски проснулась Вилма, выставила длинный клюв из седельной сумки и осмотрелась.

– Уже пришли? – протрещало в динамике.

– Еще нет, малышка! – бросил на ходу Оскар. – Но уже скоро!

Через несколько минут путешественники стояли прямо перед рощицей. Юноша указал на деревья:

– Глядите – пять стволов! – он резко вскинул руку с растопыренными пальцами. – И все они находятся справа от нас. А за ними скрывается устье одного из каньонов.

– О, небо! Да ты, кажется, прав! – Глаза Гумбольдта заблестели от волнения. – Все так просто.

– Если, конечно, знаешь ответ, – улыбнулась Элиза. – Молодчина, Оскар!

Гумбольдт, посмеиваясь, хлопнул сына по плечу:

– Присоединяюсь к Элизе!

Он провел своего мула к рощице и привязал к стволу одной из пальм.

– Каньон слишком тесен, а подъем по нему слишком крут для мулов, – проговорил ученый. – Поэтому дальше придется идти пешком. Берите все самое необходимое – и вперед.

Повсюду скалы поднимались почти вертикально. Каньон же представлял собой узкую и глубокую щель, прорубленную в доисторические времена мощными потоками, стекавшими в дождливый сезон с плато. Вода проложила себе дорогу в мягком красноватом песчанике, а заодно принесла сюда множество подхваченных по пути каменных глыб и обломков. Кое-где они образовывали завалы и лабиринты, пробраться сквозь которые можно было только с огромным трудом. Гумбольдт оказался прав: мулы бы здесь не прошли, да и без них было нелегко.

Поднявшись повыше, путешественники остановились, чтобы осмотреться. Шарлотта сделала глоток из фляги.

– Не знаю, – задумчиво произнесла она. – У меня большие сомнения насчет этого каньона. Выше он обрывается, не доходя до края плато, а мы все еще не обнаружили ни тропы, ни лестницы. По отвесным склонам без альпинистского снаряжения нам, конечно, не подняться и на сотню метров.

Гумбольдт взглянул наверх. Небо из глубины каньона казалось узкой синей полоской.

– Не забывай, мы так и не расшифровали вторую часть указаний Беллхайма, – сказал он. – Там сказано: «Далее – слоновий хобот».

– Я полагала, что каньон – это и есть «хобот», – возразила Шарлотта. – Он такой же узкий и извивающийся.

– Каньон? Вряд ли, – ученый покачал головой. – Беллхайм загадал непростую загадку. Думаю, нам следует искать то, что хотя бы косвенно можно соотнести со слонами.

– Может, он имел в виду какую-нибудь глыбу особой формы, – предположил Оскар. – Правда, единственная глыба, смахивающая на лежащего слона, находится в самом низу, у тропы, по которой мы сюда пришли. Она расположена вплотную к склону горы, и мы с трудом протиснулись мимо нее, помните?

– Верно, – в глазах Гумбольдта вспыхнул знакомый блеск. – Идем, посмотрим на нее повнимательнее.

Он повернулся и начал спускаться. Оскар, охваченный азартом поисков, последовал за ним.

Через четверть часа они снова стояли у тропы. Глыбу выветрившегося песчаника причудливой формы не пришлось долго искать – она резко выделялась среди окружающих скал. Гумбольдт обошел вокруг в поисках подходящего выступа, который помог бы ему взобраться, и вскоре уже стоял наверху. Едва он выпрямился, чтобы окинуть взглядом окрестности, как раздался его крик:

– Прямо в точку, Оскар! Поднимайтесь скорее ко мне!

Один за другим путешественники вскарабкались по крутому боку скалы.