|
Чань услышал чей-то голос, но за шумом не смог различить слова — ему казалось, что говорят по меньшей мере трое людей, а может, и больше. Наконец они сошли с лестницы и двинулись прочь от него по коридору. Он осторожно открыл дверь клети и выглянул наружу: компания могла двигаться по узкому проходу только гуськом, и все, что он мог видеть, это спину последнего — ничем не примечательного человека в черном пальто. Он дождался, когда они дойдут до конца прохода, медленно открыл дверь и вылез из клети. Когда он встал в полный рост, они завернули за угол и исчезли. Он двинулся в ту же сторону на цыпочках, чтобы производить как можно меньше шума. На углу он остановился, навострил уши и снова услышал голос, низкий и неразборчивый, но не смог различить слова — все заглушалось бряцанием ключей, которыми пытались нащупать скважину. Он резко присел на корточки и рискнул выглянуть за угол, зная: если кто и посмотрит в его сторону, то вероятность того, что его заметят, ничтожно мала. Компания перед запертой металлической дверью была от него в каких-нибудь десяти метрах. Последний в группе все еще стоял спиной к Чаню; при ближайшем рассмотрении выяснилось, что он моложе, чем могло показаться сначала, его каштановые волосы были аккуратно прилизаны. За последним Чань мог отчасти разглядеть и трех других: невысокого мужчину в сером пальто, наклонившегося над дверью и пытающегося подобрать нужный ключ, высокого, широкоплечего, в шубе, нетерпеливо постукивающего тростью об пол и подавшегося вперед, — именно он и бормотал что-то неразборчивое Анжелике. На ней было темно-синее платье, и она никак не реагировала на то, что говорил ей этот человек, безразличным взглядом смотря на руки маленького, перебирающие ключи. Ключ в замке щелкнул — наконец-то правильный был найден, — и человек, открыв дверь, повернулся к остальным с какой-то судорожной улыбкой на лице. Это был Гаральд Граббе. В этот момент широкоплечий мужчина в шубе захлопнул крышку карманных часов и нахмурился. — Где он, черт бы его драл? — сказал он, в голосе его слышалась металлическая хрипотца. Он повернулся к третьему человеку и укоризненно прошипел: — Поторопите его. Чань втянул голову в плечи и в отчаянии принялся рыскать глазами в поисках места, где можно было бы спрятаться. Ему повезло: поскольку он сидел на корточках, взгляд его естественным образом устремился вверх, и он увидел две металлические трубы толщиной в руку — они шли по всей длине коридора почти под самым потолком. Он встал, и в это время сзади раздался голос Граббе, остановивший приближающегося к Чаню третьего человека, который был уже за углом. * * * — Баскомб. — Сэр? — Минуточку. — Голос Граббе изменился, теперь он явно обращался к человеку в шубе. — Подождем еще минутку. Мне бы не хотелось давать ему повод для удовольствия, которое он несомненно испытает, увидев наше растущее раздражение. И потом, — тут его голос снова изменился, приобрел неуклюже слащавый оттенок, — у нас ведь для него подарок. — Я не подарок, — ответила тихим, но твердым голосом Анжелика. — Конечно, вы не подарок, — заверил ее Граббе, — никто не спорит, но, пока мы не будем готовы, он не должен об этом знать. Чань расширившимися от ужаса глазами смотрел, как открывается дверь в дальнем конце коридора над лестницей. Кто-то направлялся сюда, а он, Чань, оказался между двух огней. Отчаяние прибавляет сил — он сделал три быстрых шага и подпрыгнул, поставил одну ногу на стену, оттолкнулся, уперся другой ногой в противоположную стену, снова оттолкнулся и оказался на достаточной высоте, чтобы ухватиться руками за трубы под потолком. |
