— Клэр! — Она узнала бы этот вопль облегчения везде. Прежде, чем она успела сказать «Привет, мама», ее захлестнули объятия и волна духов Л'Ореаль. Спустя мгновение Клэр уже держали на расстоянии вытянутой руки и трясли как тряпичную куклу. — Клэр, чем ты занимаешься? Что ты здесь делаешь?

— Мам…

— Мы так беспокоились о тебе после того ужасного несчастного случая, но Лес не мог отлучится с работы до сегодняшнего дня…

— Да не стоило волноваться…

— И мы просто должны были приехать навестить тебя, но твоя комната в общежитии была пуста. Ты пропустила занятия — Клэр, что с тобой? Я не могу поверить, что ты могла такое сделать!

— Какое такое? — вздохнула она. — Мама, может, ты перестанешь меня трясти? У меня голова кружится.

Мама отпустила ее и скрестила руки на груди. Она была не очень высокой — всего на пару дюймов выше Клэр, даже в туфлях на каблуках — и папа, который зверем смотрел на Шейна, казался на ее фоне вдвое шире и выше.

— Это он? — спросил папа. — Это из-за него у тебя неприятности?

— Нет, — возразил Шейн. — У меня просто лицо такое.

— Заткнись! — зашипела Клэр. Она практически слышала, как он мысленно потешается над всем этим. Ей это смешным не казалось. — Шейн просто мой друг, папа. Как и Ева.

— Ева? — Ее родители посмотрели друг на друга отсутствующим взглядом. — Ты имеешь в виду…

Они бросили полный ужаса взгляд на Еву, которая стояла, сложив руки и пытаясь выглядеть как можно более респектабельно для человека в костюме готической балерины — юбка из черной сетки и топ из красного атласа. Она мило улыбнулась, но впечатление подпортила красная губная помада (позаимствованная у Миранды?) и серьги в виде черепов.

Мама слабо простонала:

— Клэр, раньше у тебя были такие хорошие друзья. Что случилось с Элизабет?

— Она поступила в Техасский A&M.

— Это не причина перестать быть друзьями.

Материнская логика. Клэр решила, что Шейн был прав — не было никакого выхода. Она с тем же успехом могла прыгнуть в бассейн с акулами.

— Мама, Ева и Шейн — мои соседи. Здесь. В этом доме.

Молчание. Мама и папа застыли на месте.

— Лес? — переспросила мама. — Она сказала, что живет здесь?

— Юная леди, вы здесь не живете, — сказал папа. — Вы живете в общежитии.

— Нет. Я живу здесь, и это мое решение.

— Это незаконно! По правилам ты должна жить в кампусе, Клэр. Ты не можешь просто…

Ночь за окном скользила мимо них, неприметная и быстрая как убийца.

— Могу, — возразила Клэр. — И делаю. Я не вернусь туда.

— Ну, я не собираюсь платить кругленькую сумму за то, чтобы ты сидела в каком-то старом доме с кучкой… — папа запнулся, пытаясь подобрать подходящее слово для описания Евы и Шейна. — Друзей! И — они хотя бы учатся?

— Я как раз только что отучился, — сказал Шейн.

— Заткнись! — Клэр чуть не расплакалась.

— Ну хватит. Собирай свои вещи, Клэр. Ты идешь с нами.

Веселье тут же покинуло лицо Шейна.

— Нет, не идет, — возразил он. — Только не ночью. Простите.

Папа покраснел, разъярился еще сильнее и ткнул в нее пальцем:

— Так вот почему ты здесь? Старшие мальчики? Живете под одной крышей?

— Ох, Клэр, — вздохнула мама. — Ты слишком молода для этого. Ты…

— Шейн, — подсказал Шейн.

— Шейн, я не сомневаюсь, что ты хороший парень, — ее голос звучал не особо убедительно, — но ты должен понять, что Клэр — особенная девушка, и она очень молода.