Обед прошел неловко. Папа уклончиво буркал насчет качества чили. Шейн выглядел так, словно едва удерживается от смеха. Ева так нервничала, что Клэр боялась, как бы она не упала со стула, а Майкл… Майкл единственный был спокойным. Взрослым. Клэр как никогда в жизни ощутила себя ребенком за большим столом.

— Так, Майкл, — спросила мама Клэр, съедая ложку чили, — чем вы занимаетесь?

«Бродит по дому, в котором умер», — подумала Клэр и прикусила губу. Она поспешно глотнула колу.

— Я музыкант, — ответил Майкл.

— Ох, правда? — она просияла. — На чем вы играете? Обожаю классическую музыку!

Теперь даже Майкл выглядел смущенно. Шейн закашлялся в салфетку и огромными глотками прикончил колу, чтобы утопить икающий смех.

— На фортепиано и гитаре, — сказал он. — Но в основном на гитаре. Акустической и электро.

— Хммм, — сказал папа Клэр. — И насколько ты хорош?

Плечи Шейна затряслись.

— Не знаю, — ответил Майкл. — Я над этим упорно работаю.

— Он очень хорош! — с горящими глазами подскочила Ева. — Честно, Майкл, прекрати скромничать. Ты великолепен. Просто вопрос времени, но ты обязательно сделаешь что-то грандиозное. И ты это знаешь!

Майкл выглядел… пустым. Отсутствующим. Никаких эмоций. «Это слишком хорошо спрятанная боль», — подумала Клэр.

— Когда-нибудь, — сказал он и пожал плечами. — Эй, Шейн, спасибо за обед. Было вкусно.

— Да, — поддакнула Ева. — Неплохо.

— Остро, — сказал папа, как будто это было недостатком. Клэр отлично знала, что обычно он добавлял соус Табаско к половине всего, что ел. — Ничего если я попрошу добавки?

Ева подпрыгнула как чертик из табакерки.

— Я принесу! — Но папа сидел на ближайшем к кухне конце стола, и он уже сам встал и отправился туда.

Майкл и Шейн обменялись взглядами. Клэр нахмурилась, пытаясь понять, что их так встревожило.

Они сидели молча, и слушали как дверца холодильника открылась, бутылки звякнули, а затем холодильник закрылся. Папа вернулся с покрытой инеем кока-колой в одной руке. В другой руке он держал пиво. Он поставил его в центр стола и сверкнул взглядом на Майкла.

— Не хочешь объяснить, почему в доме, где проживает шестнадцатилетняя девушка, в холодильнике стоит пиво? — спросил он. — Не говоря уж о том, что ни один из вас не достаточно взрослый для того, чтобы его пить!

Вот и все. «Иногда, — подумала Клэр, — ты просто не можешь победить».

Ей дали два дня, и то только потому, что папа согласился подождать оформления всех документов. Майкл старался как мог, но ангельски примерный вид и полная искренность на сей раз не сработали. В какой-то момент Шейн прекратил забавляться и начал кричать. Ева ушла в свою комнату.

Клэр плакала. Много. Яростно.

Она была так сердита, что ее почти не волновало, что родители собираются ехать из Морганвилля в темноте, не подозревая об опасности и без защиты. Майкл остановил их тем, что рассказал им о банде угонщиков, крадущих джипы. Это было лучшим из того, что они могли сделать, и во всяком случае, большим, чем хотела бы Клэр.

Папа смотрел на нее с разочарованием.

Она никогда, никогда не разочаровывала их, и это абсолютно выводило ее из себя, потому что она этого нисколечко не заслуживала.

Майкл и Шейн постояли на входе, наблюдая как ее родители спешат в темноте сесть в свой автомобиль. Шейн, заметила она, держал большой самодельный крест, готовый прийти на выручку, несмотря на то, что он взбесился как черт. Помощь не понадобилась. Папа с мамой сели в свой джип и поехали прочь, в тихую ночь Морганвилля, а Майкл закрыл и запер дверь и повернулся к Клэр.