— Прости, — сказал он. — Возможно, это и к лучшему.

— Думаешь? — Ее глаза распухли, их жгло, она вся тряслась от злости. — Я не уеду! Ни за что!

— Клэр. — Майкл подошел и положил руки ей на плечи. — Пока тебе нет восемнадцати, ты не имеешь права голоса, ясно? Я знаю, тебе почти семнадцать, ты умнее девяноста процентов людей в мире…

— И на сто процентов умнее всех в этом доме, — добавил Шейн.

— …но это не имеет значения. Все будет, но не прямо сейчас. Сейчас тебе нужно делать то, что тебе говорят. Если ты решишь бороться еще и с родителями, это будет ужасно. И мы не можем позволить себе это, Клэр. Я не могу позволить себе это. Ты понимаешь?

Он посмотрел ей в глаза, и она вынуждена была кивнуть.

— Прости.

— Поверь мне, прятаться — не тот способ, который бы я выбрал, но, по крайней мере, ты покинешь Морганвилль. Ты будешь в безопасности.

Он обнял ее. Она почувствовала, как ее дыхание на секунду пресеклось, а затем он ушел.

Она посмотрела на Шейна.

— Ну, я с тобой обниматься не буду, — сказал он.

Шейн стоял рядом с Клэр, так близко, что ей приходилось вытягивать шею, чтобы взглянуть в его глаза. В течение нескольких секунд, показавшихся необыкновенно долгими, они стояли молча. Он просто смотрел на нее. Она слышала, как Ева разговаривает в гостиной с Майклом, но здесь в прихожей было очень тихо. Она слышала учащенное биение своего сердца, и гадала, может ли он тоже его расслышать.

— Клэр… — наконец сказал он.

— Знаю, — сказала она. — Мне шестнадцать. Слышала уже.

Он обвил ее руками. Не совсем так, как Майкл — она не знала, в чем разница, но это было иначе. Это было не объятием, это было чем-то гораздо более близким.

Он не прижимал ее к себе, вот в чем дело. И она со вздохом прильнула к нему, прижавшись щекой к его груди, почти мурлыча от облегчения. Он положил свой подбородок поверх ее макушки. Она чувствовала себя такой маленькой рядом с ним, но это было хорошо. Это не заставляло ее чувствовать себя слабой.

— Я буду скучать по тебе, — шепнул он, и она отстранилась, чтобы снова посмотреть на него.

— Правда?

— Да.

Потом ей показалось, что он собирается ее поцеловать, но тут вдруг Ева позвала: «Шейн!» и он вздрогнул и отпрянул, снова став прежним самоуверенным Шейном:

— Ты делаешь все вокруг таким волнующим.

Он припустил по коридору, а она почувствовала взрыв чистой ярости.

Парни. Ну почему они всегда такие тупые?

Ночь жила своей обычной жизнью — медленно передвигалась скрипучими звуками наверху, шуршала ветром за окном, двигала ветки. Клэр не могла заснуть. Она не могла привыкнуть к мысли, что в этой комнате, этой прекрасной комнате она останется всего на две ночи и потом ее увезут, униженную и побежденную, домой. Родители ни за что не отпустят ее теперь. Ей придется ждать год-полтора, чтобы снова подать документы, а это значит, что придется начинать все с начала.

По крайней мере, теперь не имеет значения, что она пропустила занятия, подумала она, и врезала по подушке, чтобы придать ей более удобную форму. Несколько раз.

Если бы она уснула, хотя бы чуть-чуть, то пропустила бы стук в дверь, но она была взвинчена и полна беспокойной энергии, так что она выскользнула из постели и пошла открывать дверь.

Это был Шейн. Он стоял явно желая, но не решаясь войти, с самым нерешительным видом, который она когда-либо видела. Он был в свободной футболке и тренировочных штанах, босой, и она почувствовала волну жара, прокатившуюся по ее телу. Должно быть, он спит в этой одежде. Или — без нее.

Да, ей действительно следует прекратить думать об этом.

Через одно жаркое мгновенье она поняла, что стоит в тонкой растянутой футболке — одной из старых футболок Майкла — едва прикрывающей ее голые ноги.