Первым желанием Андрея было сказать, что если Марина хочет повеситься, то на здоровье! Флаг ей в руки, куст сирени в задницу — и вперед. Сколько же можно устраивать истерики по пустякам и вовлекать остальных в какую-то абсурдную игру, нисколько не считаясь с их проблемами, с их чувствами, наконец. Однако минуту спустя в нем заговорило чувство долга.

Бабушка всегда говорила, что у него гипертрофированное чувство ответственности за остальных и что его на этом легко ловят все кому не лень. Он признавал бабушкину правоту, но ничего с собой поделать не мог.

Чертыхаясь и ярясь от бессилия и неспособности что-либо изменить, Трояновский перезвонил Мишке, надеясь упросить друга поехать за взбесившейся Маришкой, но Миха отключил мобильный, о чем и сообщил равнодушный и лишенный интонаций женский голос.

Оставалось смириться и ехать за подругой. Но сперва Андрей отправился к Говорову: тому, конечно, абсолютно все равно, будет ли он на вечере, однако любой необдуманный шаг грозит испортить и без того едва-едва случившиеся добрые отношения. Вежливость еще никому и никогда не повредила.

Как и ожидал Трояновский, у Александра Сергеевича было людно, шумно и ярко, как будто внезапно наступил Новый год. Звучала приятная музыка, отовсюду слышались смех, хлопанье пробок шампанского. Двери открыл сам хозяин — неожиданно домашний, «уютный», непривычно размякший. Он рассеянно выслушал извинения молодого коллеги, покивал сочувственно, но сам все время оглядывался назад, себе за плечо, — и было ясно, что его внимание приковано к происходящему в гостиной.

Там, окруженная небольшой толпой гостей, стояла истинная Шемаханская царица — стройная, воздушная женщина в экстравагантном ультрамариновом комбинезоне с шальварами и в чалме. На тонких руках болтались браслеты, и это что-то напомнило замотанному и злому на весь мир Андрею — просто в первый миг он не сообразил, что именно. А потом она удалилась вглубь комнаты, по-прежнему окруженная восторженными поклонниками, и Трояновскому на миг померещилась, что это была Татьяна, только чудесным образом перевоплотившаяся из Золушки в волшебную фею, ставшая в одночасье моложе, красивее, роскошнее.

«Черт знает что, — зло подумал он, сбегая вниз по ступенькам. — Уже мерещится на каждом шагу. Втрескался я, что ли?» И еще сильнее рассердился на себя за то, что употребил, пусть и мысленно, Маришкино словечко «втрескался». Пора что-то решать с личной жизнью, и уже совершенно очевидно, что Марине с ее вздорным характером, невежеством и отсутствием хороших манер в ней находится все меньше места. И никакие стройные ноги этому горю не помогут.

Андрей вытащил мобильный и решительно нажал кнопку «Музейный».

— Алле, — пропел мелодичный голос, принадлежавший Олимпиаде Болеславовне. Она четко выговаривала обе буквы «л». — Алле, добрый вечер.

— Простите за поздний звонок, — сказал он как можно мягче. — Я могу попросить Татьяну?

Трояновский не видел, как на том конце провода Липа сделала большие глаза, отчаянно сигнализируя взволнованной Капе: это ОН!

— Вы знаете, — пропела старушка в трубку, — она только-только вернулась и наслаждается отдыхом в наших термах. Вас не затруднит перезвонить минут через десять? Либо я могу что-то передать.

— Нет-нет, не стоит, — торопливо ответил Андрей, полагая, что как-то глупо передавать малознакомой женщине, что она ему грезится и что он с ума сходит — так хочет ее видеть.