— Нисколько. Может, выпьете что-нибудь? Кофе?

— Нет, спасибо. Я только присяду.

Винсент отошел от окна и приблизился к изящной черной кожаной кушетке, которую Фланнери очень любил. Это был один из уникальных предметов мебели в этой комнате. На поиски он потратил месяцы и в конце концов нашел ее в демонстрационном зале города Удин, в Италии. Стоила она семь тысяч долларов. Она была красивой, сексуальной, уютной и совершенной. Он едва не прибил Любу, когда, придя однажды домой, застал ее спящей на этой кушетке, вытянувшись во весь рост. Когда он согнал ее, на черной коже остались белесые пятна от ее слюны и (наверное) мочи, которые пришлось потом отскребать.

Усаживаясь на кушетку, Этрих сказал:

— Я хочу поговорить о раке.

Предложение настолько не вязалось с их прежним разговором, что Фланнери остановился и замер, совершенно озадаченный:

— О раке?

— Да. — Винсент положил обе руки на кушетку ладонями вниз.

С каждой минутой становилось все интереснее и интереснее. Фланнери уселся на другой конец кушетки.

— Расскажите мне что-нибудь, — продолжал Этрих. — Вы должны в этом разбираться, это же как раз по вашей части.

Их первая встреча оборачивалась не так, как планировал Фланнери, а совсем по-другому.

— Я ничего в раке не понимаю.

Фланнери всматривался в Этриха, пытаясь понять, не разыгрывает ли его он. Нет ли какой усмешки в его голосе или улыбки в глазах, указывающих на то, что он блефует?

— А что в нем непонятного?

Фланнери постарался, чтобы его голос звучал серьезно, но не слишком, так, на всякий случай.

— Каждый раз, когда рак съедает тело, он съедает и самого себя.

Фланнери кивнул.

— А это значит, что рак либо стремится к смерти, либо смертельно глуп. Потому что результат всегда один — рак умирает вместе с телом, которое атакует. — Этрих раздраженно повысил голос.

— Я никогда об этом не думал, но вообще-то ты прав, Винсент.

Люба подошла к мужчинам и положила свою большую голову Этриху на колени. Он, похоже, не возражал. Но знает ли он, что это разумная собака? Знает ли он, что она понимает каждое его слово? Фланнери поглядел на Этриха и задал себе вопрос, как много он знает и зачем пришел сегодня сюда.

— Хаос похож на рак, не так ли, Джон?

Не поднимая головы с колен Этриха, Люба перевела взгляд на Фланнери.

— Почему ты это говоришь? — Голос Фланнери остался безразличным.

— Потому что, где бы ни объявился Хаос, он разрушает все и исчезает сам. У него даже периода полураспада — и то нет. Болезни, астероиды, врезающиеся в землю, падающие самолеты… Они убивают и погибают сами, или как там называется то, что происходит с Хаосом потом. Как рак.

Фланнери покачал головой:

— Так было в старину, Винсент. Сейчас все изменилось. Теперь мы очень хорошо понимаем, что делаем. Хаос больше не выбирает свои жертвы наобум — всегда есть какая-то причина. Возвращаясь к твоей аналогии, все обстоит так, как если бы рак сам выбирал себе жертву.

Этрих погладил собаку.

— Но ты забыл одну важную вещь.

— А именно?

— Свою историю, то, каким Хаос был раньше. Старые недобрые деньки, когда у Хаоса не было мозгов и он разрушал без разбора. А ведь они по-прежнему часть тебя, Джон. Ты так же не можешь освободиться от них, как я от своего генетического кода. Сознание не избавляет тебя от прошлого, которое продолжает жить где-то в глубине твоего «я», вот в чем проблема. Взять хотя бы собаку — если загнать ее в угол и напугать как следует, она снова станет волком и укусит.

Этрих достал из кармана складной нож и открыл его.