— И Джордж Буш. Про него не забудь.

— Верно, Буш тоже за ними гнался. А помните, чем заканчивается клип? Буш ловит всю группу и съедает.

— Съедает? — Изабелла телевизор не смотрела, поэтому клип не видела.

— Ага — президент Буш съедает черных рэперов. Вместе с одеждой.

Официантка принесла напитки и сообщила, что цыпленок будет готов через несколько минут. Когда она ушла, Изабелла спросила:

— А что дальше?

— Где?

— В этом клипе. Если Буш съедает музыкантов, то песня вроде как кончается, или нет?

Лени фыркнула.

— По идее должна, но не тут-то было.

Женщины продолжали разговаривать. Хейден перестал их слушать, а сосредоточился на воспоминаниях о песне и клипе. Точнее, о том моменте, когда он слышал ее в последний раз, перед смертью. Он как раз сидел в автомойке на бульваре Ла Сьенега в Лос-Анджелесе. Три дня назад его выгнали с работы. Еще месяцем раньше женщина, с которой он жил, попросила его съехать из ее дома. Теперь он вспомнил все подробно, до мельчайших деталей. Когда он попал сюда впервые, то даже не знал, что умер.

— Саймон.

Голос Лени донесся до него словно издалека. Он сделал вид, что не слышит. Лишь совсем недавно он начал ясно и с истинным пониманием видеть события своей кончившейся жизни. А теперь перед ним впервые во всех подробностях предстал тот предпоследний миг, и он хотел рассмотреть его, чтобы понять…

— Саймон!

— Что, Лени?

— Чем ты занят?

— А что?

— Да посмотри вокруг! Чем ты занимаешься?

Вернувшись к настоящему, он увидел, что все исчезло — и ресторанчик, и виноградники, абсолютно все, — а они втроем стоят в полной пустоте.

— Что случилось?

Лени схватила его за плечо.

— Об этом я тебя и спрашиваю. Что ты только что делал?

— Думал о том моменте, когда я умер.

— А еще о чем?

— Ни о чем, Лени, только об этом.

— Тогда что здесь стряслось?

Он покачал головой:

— Не знаю.

Они продолжали бы в том же духе, и, может, дело дошло бы до ссоры, если бы четверо музыкантов «Тормашек» в одинаковых белых спортивных костюмах и белых бейсболках набекрень не появились неизвестно откуда и не промчались в полном молчании мимо. Слышен был только свист развевающейся на ветру материи, топот ног да тяжелое дыхание четверых перепуганных мужчин, спасающихся бегством.

В нескольких футах от них один из четверки — самый неповоротливый — затормозил и повернулся к Хейдену.

— Сматывайся отсюда. Твоя подружка только что облажалась с нашей песней. — И он показал на Изабеллу. — Хаос ее слышал. Он давно собирался ее поймать, потому и слушал. Но сожрать он хочет тебя. Мы для него только закуска. Сечешь, о чем я?

Хейден бросил быстрый взгляд на женщин, потом снова повернулся к парню в белом:

— Почему меня?

— Потому что все в этом мире вышло из твоей памяти. А он хочет все уничтожить.

Не мешкая ни минуты, Хейден скомандовал:

— Изабелла, Лени, бежим.

Те ни о чем не спрашивали, у него и так на лице все было написано. А именно: верьте мне, мы в опасности, я боюсь, и вы тоже должны бояться.

Они побежали. Парень в белом бежал впереди, они — следом. Но вокруг все исчезло. Они бежали через пустоту навстречу пустоте.

— Где мы?

Хейден не знал, где они находятся, зато знал, что происходит. Хаос гнался за ними. Если теперь у него все получится, то он сотрет мир, созданный из воспоминаний и жизненного опыта Саймона Хейдена. Мы — это дни, прожитые нами, опыт, уместившийся в них, и то, что мы обо всем этом помним.