— Бедные крошки совсем измучились, — сказал он. — Уже одиннадцать. Сколько ты здесь еще пробудешь, Джули?

— До тех пор, пока не улажу кое-какие дела, — пропела она, не уставши строить глазки бывшему ухажеру.

Я вышла проводить Тони в холл. Мне показалось, будто он хотел мне что-то сказать. Но дверь в гостиную осталась открытой, и, мельком глянув на нее, он лишь невыразительно попрощался со мной и рванул от дома, ревя мотором, — как всегда, на бешеной скорости. Дождь к тому времени уже начал утихать, в Сансет с моря полз холодный клубящийся туман, однако я все равно не решилась сразу же привести Артура в дом, хотя крыло, занимаемое слугами, уже погрузилось во тьму. Я вынуждена была ждать, пока Джордан уложит Джульетту в постель, со всеми вытекающими из этого последствиями— начиная от наложения кремов на ее лицо и кончая обкладыванием ее подушками и электрогрелкой. Плюс ко всему у Джордан имелась отвратительная привычка в самый последний момент вдруг крадучись спускаться в библиотеку за книжкой для Джульетты. Я знала, что мне придется ждать до тех пор, пока обе они не утихомирятся и не улягутся.

Оставив внизу гореть лампу, я поднялась наверх: минул почти час, прежде чем звуки, доносившиеся из комнаты, расположенной дальше по коридору, наконец-то затихли. Затем я услышала приглушенный голос Джордан, пожелавшей своей хозяйке спокойной ночи, и дверь в ее комнату с негромким стуком захлопнулась. Часы показывали половину первого, когда, приведя в дом Артура и усадив его сушиться возле камина в библиотеке, я снова поднялась наверх. Мне показалось, что где-то в глубине дома задребезжал звонок, но времени доискиваться, в чем дело, у меня не было. Я распахнула дверь Джульетты и бесцеремонно вошла к ней в комнату.

Обложившись со всех сторон подушками, она читала: подбородок у нее был подвязан на ночь, дабы не отвисали складки. Она была явно раздражена и посмотрела на меня с возмущением.

— Могла хотя бы постучать, Марша.

— Я не хотела никого будить. Джули, внизу тебя ждет Артур.

— Артур! — ахнула она. — Что ему надо?

— Полагаю, он сам тебе об этом скажет.

Она вылезла из постели, сорвала с подбородка повязку, а с головы— тщательно пришпиленную сеточку, призванную сохранить укладку. Лицо ее в тот момент никак нельзя было назвать миловидным. Без грима оно казалось грубым и напряженным, тем не менее выражало оно облегчение и надежду. Бог свидетель, я не хочу судить ее слишком строго. Джульетта попортила нам немало крови, но теперь-то я знаю, в какой тревоге она находилась все время. Если бы только она уехала, исчезла— возможно, это ее бы спасло. Беда была в том, что она не мыслила жизни без денег, однако ей, по-видимому, никогда не приходило в голову зарабатывать их самой.

Собрав всю свою выдержку и терпение, я ждала, пока она снова не наложит на лицо косметику— пудру, румяна, накрасит губы. Затем она накинула шикарный пеньюар поверх ночной рубашки, сунула ноги в домашние туфли, украшенные перьями, и мне до сих пор слышится их характерный перестук по ступенькам…

Артур сидел в кресле у камина, он уже отыскал виски и смешал себе хайбол. На Джульетту лишь молча взглянул.

— Ну-с? — с места в карьер спросила она. — К чему такая секретность?

Он опустил свой стакан, по-прежнему не сводя с нее пристального взгляда.

— Вот гляжу на тебя, — наконец сказал он, — просто не верится, что ты способна искалечить жизнь мужчины, как ты искалечила мою.

Она злобно усмехнулась:

— Ну, ты недолго горевал, расставшись со мной. К чему эта мелодрама?

Усевшись на подлокотник кресла и нарочито распахнув полы пеньюара, она нервно покачивала обнаженной стройной ногой в экзотической туфле.