Григорий кинул взгляд на свою стоявшую в углу шпагу: успеет ли схватить ее?..

Тут же он поймал предостерегающий взгляд Фрица: «Не дергайся!»

— Вот! — один из солдат протянул командиру свиток.

— Ага! — поляк схватил бумагу, развернул, жестом приказав другому кирасиру поднести ближе факел. — Но… Пся крев, это не то! Здесь чушь какая-то. Даже непонятно, на каком языке!

По тыльной стороне письма снизу вверх шли буквы, выведенные его собственной рукой в заведении пани Агнешки: «SMOLENSK». Это было письмо купца-англичанина его московскому другу. Среди всех бурных событий последних суток Колдырев совсем про него позабыл.

— Чье это? Что это такое, что там написано? — спросил офицер, обращаясь к обоим приятелям.

— Это мое, пан! — Григорий подошел и ткнул пальцем в послание. — В моем родном городе Кельне я подружился с купцом из Англии. Он узнал, что я собираюсь ехать воевать с русскими, и просил отвезти в Москву письмо… когда Москва падет… письмо его другу. Я не мог отказывать. Хотите, переведу, что он там написал?

— Не надо! — поморщился поляк.

— Нет, я переведу… — пьяно настаивал Григорий. — «Сколь редкая и сколь долгожданная возможность отправить вам весточку! Мой дорогой друг…»

— Заткнись! В любом случае, это не то, что мы ищем… — Он обернулся к солдатам: — Эй, вы все обыскали? Все? Хм… Тогда перетряхните-ка и постель.

Но и в постели ничего подозрительного не обнаружилось.

— Ощупайте их одежду! — последовал новый приказ. — Может быть, за поясом? Нет? А в сапогах посмотрели? Что, тоже пусто?

— Седла их коней лежат внизу, — сообщил командиру молодой кирасир. — На них нет ни сумок, ни мешков. Все здесь. Сапоги пустые.

— Хм! — уже с меньшей злостью, но с изрядным разочарованием повторил офицер и вновь повернулся к Григорию. Во-первых, тот лучше говорил по-польски, а во-вторых, явно был пьян меньше, чем его товарищ. — Скажи-ка, вы ведь выехали из Орши вчера вечером?

— Да, ясновельможный пан. Почти ночью. Уже луна взошла, — ответил Григорий и мысленно вознес хвалу Господу: не догадайся он вчера разорвать верительную грамоту из Приказа, сейчас им было бы не отвертеться.

— Ага! А когда ехали окраиной, не слыхали ли выстрелов?

Вот оно! Так и есть… Дело именно в том самом поляке! Но неужто же из-за одного пьяного десятника послали в погоню целый отряд?..

Письмо! Дело в этом злополучном письме, которое Фриц, надо думать, все же выкинул.

— Какие-то выстрелы мы точно слыхали. Похоже, из пистолетов. А потом вскоре нас обогнали два… нет, три всадника.

— Как они выглядели? — быстро спросил пан.

— Я не разобрал, пан. Было очень темно. Они свернули на другую дорогу.

— Дьявол! — вырвалось у командира. — Неужели ушли… Послушай, немец, вчера вечером на окраине Орши убили и ограбили польского офицера. Мне было поручено встретить гонца и проводить… куда надо. Кто убийцы, сколько их было — нам пока не ведомо. Возможно, кто-то ранен: наш товарищ храбро защищался. Если хорошенько вспомните этих людей, какие они с виду, получите по злотому.

— С… срочно вс… вспоминай! — завопил Фриц, едва не поперхнувшись шнапсом.