Поездки Разина в Москву упоминаются также во 2 м и в 5 м документах «Крестьянской войны» (Т. 1) – то есть он был в столице как минимум трижды. Как добирался? В составе делегаций – верхом, на санях, на подводах, если один или вдвоём – неизвестно. Никто не знает, была ли у него в молодости своя лошадь. На богомолье, может, шёл бы и пешком, как многие ходили (от Черкасска до Москвы около тысячи километров, от Москвы до Соловков – полторы тысячи; хороший ходок в день мог делать пятидесятикилометровые переходы – за несколько месяцев можно обернуться), но, поскольку был ноябрь, скорее всего ехал с какими нибудь попутными санями. Советские авторы (учёные и беллетристы), как правило, сходились в том, что Разин мало доверял крестьянам и не понимал их (во всяком случае, поначалу); С. П. Злобин отправляет его в путь пешком, причём летом, и Степан видит соху и борону «как сказочную небылицу, словно ступу бабы яги.

– Дай попытаю, – с любопытством попросил он крестьянина.

И унавоженная взрыхлённая пашня дохнула на него каким то особым умиротворением и теплом».

Злобинский Степан, пожалуй, самый идейно правильный из всех, однако автор не обидел его чудесными приключениями – и по дороге, и в Москве этот донкихот заступается за обиженных, бьёт купцов и даже встречается с царём, очень ласково с ним обошедшимся: «Теперь Стенька видел своими глазами неправды и беды народа... говорил с царём, и вера его в невинность царя ещё укрепилась». Разумеется, мы понятия не имеем, что Разин в молодости (да и в зрелости) думал о царе, чем он развлекался в столице и как прошло богомолье. А. Н. Сахаров в данном случае предпочёл особо не фантазировать: «Покрутился он по московским дворам и кабакам, побывал в подмосковных слободах и городках. О своём соловецком богомолье говорил Степан глухо...» Самые потрясающие приключения Степан пережил у Чапыгина: мало того что дрался со злодеями и выручал простых москвичей, мало того что спас красавицу, за убийство мужа садиста заживо зарытую в землю (такая казнь существовала ещё и при Петре I), и стал её любовником, так ещё и мимоходом организовал в Москве Соляной бунт (который на самом деле был в 1648 году: реакция на подорожание соли, бывшей тогда единственным консервантом). Его дальнейшие планы: «Думаю, дедо, когда зачну быть атаманом, уйду с боем в Кизылбаши и шаху себя дам в подданство, а оттуда решу, как помочь народу своему...»

После этой поездки – громадный, в шесть лет, пробел в документах. Остаётся только додумывать, что там теоретически могло быть. А. Н. Сахаров: «В первом же походе к турецким берегам показал он себя казаком смелым до крайности, но диким и необузданным. Удивлялись донцы, глядя на него в бою, – ни врагов, ни себя не щадил Степан. А по приходе в родные места часто уходил Степан погулять по верховым городкам, встречался там со всякими людьми. Пропадал иногда надолго. “Ох, тёмный будет казак Стенька, непонятный”, – говорили про него домовитые. И вправду, отстал Степан от отцовских занятий, торговлишкой не промышлял, деньги не копил, не прятал, всё хозяйство переложил на старшего брата, много ходил по донской земле, был и в Черкасске, бродил и по станицам. Но особенно любил верховые городки. Вольно ему там было и просторно. Не было рядом ни круга, ни грозного окрика войскового атамана». В романе Злобина герой воюет на польском фронте.

Надо думать, где то он, конечно, воевал и набрался опыта и кое какого авторитета: в декабре 1658 года (Крестьянская война. Т. 1. Док. 2) валуйский воевода И. Языков пишет в Посольский приказ, прося пропустить в Москву казака Степана Разина, отставшего по болезни от посольства атамана Наума Васильева, «на ямской подводе».