Послали мы к вам Козаков лысогорских Сидара Леденёва да Гаврилу Болдырева для собранья и совету великого войска. А мы ныне в Танбове ноября в 9 день в скопе, у нас войскова силы с 42 000, а пушак у нас 20, а зелья [пороха] у нас полпятиста и больши пуд.

И кой час к вам память придёт, и вам бы пожаловать, атаманы и молотцы, собрався, ехоть к нам на помочь с пушками и з зельем без всякого мотчанья днём и ночью наспех. А писал к нам из Орзамасу донской атаман, что наши козаки князь Юрья Долгоруково побили со всем ево войским, а у него было пушак 120, а зелья 1500.

Да пожаловать бы вам, порадеть за дом пресвятые богородицы и за великого государя, и за батюшку за Степана Тимофеевича, и за всю православную християнскою веру... А буде вы к нам не пойдёте собраньем на совет. И вам быть от великого войска в казни, и жёнам вашим и детём быть порубленым, и домы ваши будут разорены, и животы ваши взяты будут на войска»... Ну и как тут устоишь перед такой силищей могучей, великой и ужасной? Весь гарнизон Челнавского острожка составлял не более двадцати человек...

Между тем 29 ноября полковник Ф. Зыков сообщал полковому воеводе Хитрово (Крестьянская война. Т. 2. Ч. 1. Док. 270), что пленные участники восстания после пыток говорили, «что де бутта вор Стенька Разин вышел с Саратова в город на Пензу тому с неделю времени. И писал де тот Стенька к атаману к Мишке Харитонову. Велел ждать себя в деревне Зарубкине, а он де, Стенька, на Пензу к себе ждёт с степи людей иных земель». Калмыков ждёт, надо полагать. (Видимо, Разин в каких то своих проявлениях действительно был «чистая душа»: всё верил, верил и верил калмыкам, Дорошенко, Никону, сколько бы те ни обманывали его ожиданий. Хотя, может быть, просто наврал для поднятия духа атаманов и не ждал на самом деле никаких «людей иных земель»). Эту информацию в том же документе подтвердили «те мордва, что де прислал Стенька Разин с Пензы в деревню Зарубкину к Мишке Харитонову, не велел ему без себя битца». Это интересно: нет больше никаких упоминаний о том, что Разин в ноябре 1670 года или когда либо был в Пензе. Но о его местонахождении в тот период вообще мало данных. Так что нельзя исключить, что и в Пензу он приезжал. Хотя скорее всё таки нет – с Харитоновым он (опять же – насколько известно) так и не встретился.

30 ноября близ Темникова у села Веденяпино войско воеводы И. Лихарёва атаковало армию Фёдора Сидорова, Алёны Арзамасской и их соратников: бой был большой, Сидоров потерпел поражение, откатился в Темников, но там горожане, ещё недавно с радостью сдавшиеся ему, теперь с такой же лёгкостью сдались посланному Лихарёвым небольшому отряду стрельца В. Волжинского и выдали всех, кого могли, в том числе Алёну. Долгоруков (из уже цитированного донесения в Москву): «И мы, холопи твои, государь, вора старицу за её воровство и с нею воровские письма и коренья велели зжечь в струбе».

Вот рассказ о её конце из анонимного «Сообщения...»: «Среди прочих пленных была привезена к князю Юрию Долгорукому монахиня в мужском платье, надетом поверх монашеского одеяния. Монахиня та имела под командой своей семь тысяч человек и сражалась храбро, покуда не была взята в плен. Она не дрогнула и ничем не выказала страха, когда услыхала приговор: быть сожжённой заживо... Прежде чем ей умереть, она пожелала, чтобы сыскалось поболее людей, которые поступали бы, как им пристало, и бились так же храбро, как она, тогда, наверное, поворотил бы князь Юрий вспять. Перед смертью она перекрестилась на русский лад: сперва лоб, потом грудь, спокойно взошла на костёр и была сожжена в пепел».

А вот что способен сотворить из этой информации журналист. Из приложения к газете «Альтонские известия» – «Поучительные досуги Иоганна Фриша» (опубликовано в 1677 году): «Через несколько дней после казни Разина была сожжена монахиня, которая, находясь с ним, подобно амазонке, превосходила мужчин своей необычной отвагой.