— Нет! Если ты видишь главное предназначение журналиста в том, чтобы выводить подонков на чистую воду, то я твоего идеализма не разделяю. Я работаю в газете, чтобы кормить семью. Высшая справедливость — это нечто за гранью нашей сегодняшней жизни. Когда ты предложила тему о продаже пионерлагерей, я подумала, что это будет интересно читателям и полезно для газеты. Интересно и полезно — а не опасно. Теперь это стало более чем опасно — и я твою затею прекращаю. Хочешь продолжать — заявление об уходе мне на стол и действуй на свой страх и риск.

Ирина вышла из редакторского кабинета, громко хлопнув дверью.

Наверное, у нее действительно было слишком много адреналина в крови. И высшая справедливость тут ни при чем. Просто безопасные, спокойные и легкие задания казались Ирине неинтересными. Конечно, взять интервью у какой-нибудь крутой эстрадной звезды тоже не всегда легко — но куда интереснее пообщаться с ее обдолбанными до полной невменяемости поклонниками, которые готовы перегрызть глотку любому, кто скажет что-то не то про их кумира. А еще лучше — выманить на беседу юного экстремиста с самопальным автоматом под плащом. Беседуя с одним таким персонажем, Ирина испытывала прямо-таки сексуальное возбуждение. Ее привели к нему с завязанными глазами, и первое, что сделал этот добрейшей души человек — зарядил боевыми патронами револьвер системы «наган», продемонстрировал его исправность, пальнув разок в стену (пуля просвистела около уха журналистки), и положил оружие на стол. Вместо пепельницы он использовал человеческий череп, причем хвастался, что лично убил его обладателя. Это он врал — череп был старый, однако страх не покидал Ирину ни на мгновение. И возбуждал, доставляя потрясающие, ни с чем не сравнимые ощущения.

А еще Ира не любила бросать начатое дело, не доведя его до конца.

«Плевать, — решила она после короткого раздумья. — Никакого заявления подавать не буду. Свободного времени полно, и отчитываться перед редактором о формах своего активного отдыха я не обязана».

Таким образом, вопрос о том, продолжать расследование или нет, был снят с повестки дня. Ира твердо решила продолжать. И проблема состояла только в одном — с чего начать.

Проникнуть на территорию, окруженную непреодолимым забором и защищенную хитрой системой сигнализации, не представлялось возможным. Позже можно будет попробовать, но для этого необходима дополнительная информация. А где ее взять?

Сотрудники «Молодого Петербурга» постарались на совесть и собрали о фирме «Плутон» и о стройке на месте бывшей Бригантины всю информацию, какую только смогли. Больше выжать из официальных и неофициальных структур невозможно. Особенно если Ирина будет действовать в частном порядке, без поддержки редакции.

А та информация, которая уже имеется, ровным счетом ничего не говорит о характере строительства, о системе охраны и о том, что за тайна скрывается за этим проклятым бетонным забором с колючей проволокой наверху.

Нужны новые сведения, а взять их неоткуда. Они тоже как будто скрыты за таким же забором, к которому не подступиться ни с какой стороны.

Обидно — хоть плачь.

Полутруп при отсутствии целого

— И правда кровь, — сказал усатый сержант, склонившись над бурым пятном на линолеуме. — Надо опергруппу вызывать.

— Не факт, — возразил напарник. — Вон, у хозяина вся морда разбита. Может, это из него вытекло.

Гражданин Мещеряков, находящийся в тяжелой стадии алкогольного опьянения, действительно был изукрашен следами регулярного мордобоя — от застарелых и до вполне свежих.

— Ты его не бил? — поинтересовался сержант у стоящего чуть поодаль Серафима.