Вложив оружие в ножны, он сел и принялся наблюдать, как Акила и ее женщины скачут на лошадях: они были такими умелыми наездницами, что казались слитыми с лошадьми в одно целое. Вместо седел амазонки пользовались лишь легкими подушками, закрепленными широкой плетеной подпругой. Управляли животными они при помощи веревочной узды, не применяя железные удила. Женщины не использовали стремян, а просто сжимали бока лошади своими сильными ногами.

Лонх киммерийцу уже надоел. Мысль о том, что здесь придется провести зиму, была невыносима. Если бы ему заплатили после удачной военной операции, он бы мог играть и пить в холодные месяцы, но его положение было совершенно иным. Если все занятия сведутся к тому, чтобы охотиться и есть, то он предпочитает жить в пещере. Лишь одно удерживало его здесь. Когда Акила соскочила с коня, он подошел к ней.

— Я передумал оставаться в этом городе, — сказал Конан. — Хочу отправиться туда, где есть что-нибудь еще, кроме подонков, весь день кидающих игральные кости.

Она улыбнулась, отчего шрам на щеке сделался глубже.

— Человек дела, да? Ладно, я понимаю, как ты себя чувствуешь. Я бы тоже ушла отсюда. Вопрос только — куда?

Киммериец вытянул руку, указывая на юг:

— Туда. В теплые земли. И лучше уходить поскорее, пока снег не закрыл перевалы.

— Как много ты пройдешь? — спросила она. — В той стороне лежат Замора и Коринфия. Патрули стоят на каждом приграничном перекрестке. А между перекрестками разъезжают конные патрули. Сколько ты сможешь пройти?

— Я не буду никого грабить, — возразил киммериец.

Акила расхохоталась:

— Это ничего не значит. — Она оглядела его так же откровенно, как он до этого оглядывал ее. — Каждый дюйм в тебе выдает злодея, а дюймов в тебе много. Тебя запрут в подземелье за один только внешний вид. Никто не примет тебя за путешествующего торговца или святого пилигрима. В неспокойные времена искатели приключений бродят, как им вздумается. В дни мира любой, у кого нет хозяина или начальника, подозрителен.

— Ты права, — признался киммериец. — Но я не высижу целую зиму среди этой груды камней.

— Потерпи, — посоветовала Акила. — У меня есть предчувствие, что скоро нам что-нибудь подвернется.

В этот вечер, когда они сидели напротив очага и макали куски грубого хлеба в густой бульон, снова появились таинственные близнецы. Весь день их никто не видел, и они вошли в общий зал точно в таком же виде, как и прошлым днем.

— Разделите с нами обед, — пригласила их Акила, указывая рукой на стол перед собой.

Они поклонились.

— Благодарим тебя, но мы уже подкрепились в наших комнатах, — сказала Йоланта. — Однако мы с вашего позволения с удовольствием сядем к вам.

Они сели на скамью, и Индулио подал им чаши с подогретым вином. Они взяли металлические чаши и стали греть о них руки.

Конан присел на камень у очага.

— Прошлым вечером, — сказал он, отставляя пустую плошку, — вы говорили о том, что ищете людей, обладающих изрядными физическими способностями. Для чего вам нужны такие люди?

— Я и моя сестра, — Монанд в первый раз упомянул о том, кем они являются друг другу, — всю жизнь искали одно место, не зная, где оно. Теперь нам это известно, но путь туда долог и труден и, кроме того, сопряжен с опасностями.

— Если вы уже столько путешествовали, — сказал Конан, — вас не должны пугать опасности.