— И кто об этой лазейке знает? — полюбопытствовала я, пытаясь в нее пролезть.

— Никто, — отрапортовали они, с интересом наблюдая за тем, как моя грудная клетка застревает в щели.

— Точно? — прохрипела я и протиснулась, таки, в дыру.

— Точно, — тут Санин замялся. — А, может, и не точно. Дыра существует давно, это мы ее только полгода назад обнаружили. А так о ней кто-нибудь из старейших работников мог знать.

— А кто-то мог так же, как и мы, случайно натолкнуться, — поник Манин. Но тут же встрепенулся. — Но это вряд ли. Иначе через нее весь бы институт вынесли.

Вот тут я была с ним не согласна. В «Нихлоре» воров мало, здесь в основном интеллигентные люди работают, ученые, им до бесхозных железок дела нет. Но мысль о том, что на дыру мог наткнуться убийца, повергла меня в шок. Вдруг именно он обнаружил лазейку? И тогда его неуловимость легко можно объяснить. Кокнул — вылез через дырку, и поминай как звали. И так мне стало плохо от этого моего открытия, что даже затошнило. Ведь что же тогда получается? А получается, что любой работник нашего НИИ, да что там работник… любой бомжара, бандюган, псих мог проникнуть на территорию и устроить здесь, как бы выразился товарищ Геркулесов, кровавую вакханалию. Вот так-то!

Я понуро прошлась вдоль забора, просмотрела каждую пожухшую травинку, но не найдя ничего интересного, кроме пары выпавших из сумки проводов, пролезла обратно на территорию.

— Ну так что, Леля? Мы займемся делом? — спросил Санин, видя, что я, задумчивая, растерянная и печальная, побрела к институту.

— А? Да тащите что хотите!

Я махнула рукой и поплелась к крыльцу. Настроение упало настолько, что захотелось поработать. Так я хоть отвлекусь, а о дыре этой, гадской, подумаю завтра, да и Геркулесову о ней сообщу не раньше. Пусть в наказание за глупость остается, как идиот, в неведении.

Фонарь над козырьком вновь разбили, и темнота стоит такая, что для того чтобы разглядеть есть ли кто под лавкой, мне приходится нагибаться. Но я не поленилась, отбила поклон Коляниному пристанищу, за что была вознаграждена — жилец оказался на месте. Он, развалившись в вольготной позе, спал глубоким сном и источал такой резкий сивушный дух, что у меня глаза заслезились.

— Коляныч, просыпайся, — я дернула соседа за голую ногу. — Замерзнешь напрочь, дурень.

Но мой морозоустойчивый сосед даже и не подумал просыпаться.

— Колян, вставай, говорю, потолковать надо, — я пихнула его почувствительнее. Ничего не помогло, видно количество принятого на грудь антидипрессанта было чудовищно большим, потому что обычно он хотя бы мычит. Я пошарила рукой под лавкой, нащупала бутылку, достала. Ну, точно. Литровка. Доза, превосходящая привычную вдвое. — Сосед, будешь вставать или нет? — я уже без сожаления ткнула его в спину кулаком.

Колян продолжал меня игнорировать. Что за гад, — ругнулась я про себя — надо ему было надраться именно сегодня, жди теперь, когда он очухается.

Я, кряхтя, наклонилась, подхватила соседа под мышки, рванула и после недолгой натуги выволокла Коляна из-под лавки. Так. Теперь надо его взвалить на плечо и дотащить до лифта, если, конечно, вонючий и скрипящий механизм, именуемый лифтом, починен, если же нет, то брошу это пьяное сокровище под батареей, пусть там спит. Итак, сделав глубокий вдох, я преступила к исполнению соседского долга.

Первые шаги дались мне легко — в конце концов, не впервой.