|
.. Она и так уже вчера спрашивала, не в ссоре ли мы - давненько, говорит, не уединялись... Даже ребенок понимает. Иди сюда, любимый муж... - Лика, полузакрыв глаза, медленно облизала губы языком, словно бы невзначай повернувшись так, что юбка полностью открыла бедра. Когда-то это действовало на него, как удар нестерпимого жара, но с переменами Родион чем дальше, тем больше ощущал тупое равнодушие, в мыслях желал ее по-прежнему, а вот естество пару раз почти что и подводило, однажды, надравшись и страстно желая ее унизить, прямо-таки изнасиловал, обходясь грубо и пренебрежительно, словно со случайной проституткой - хорошо еще, она сама была изрядно выпивши и ничегошеньки не поняла... Решила, это такие игры. Пока Лика снимала с него рубашку, Родион тщетно старался вызвать в себе желание, лихорадочно прокручивал в памяти кадры из порнушек, представлял на ее месте Маришку, потом секретаршу Колыванова, стоявшую перед ним на коленях - ничего не помогало, плоть оставалась вялой. Он раздевал Лику, тихо постанывавшую с закрытыми глазами - она всегда заводилась с полуоборота, не требуя долгих прелюдий - мял губами отвердевшие соски, гладил бедра, мягкие завитки волос, старался изо всех сил, но все сильнее ощущал самое натуральное бессилие. Ладонь жены решительно завладела его достоянием, и дело определенно поправилось, появилась должная твердость - а в памяти звучали бесстыдные стоны на заднем сиденье, ноздри вновь щекотал тот запах, и Родион чуть не взвыл от тоски, сознавая, что вот-вот опозорится самым жалким образом. Шофер, крутилось в голове. Карету мадам Раскатниковой к подъезду! Лика нетерпеливо притянула его к себе, шепча что-то бессвязно-нежное, раскинулась, теплая и покорная. Родион, одержимый нехорошими предчувствиями - отчего-то вдруг отчаянно зачесались ноги в икрах - вошел в нее. И буквально после нескольких движений окончательно перестал быть мужчиной. Кончил. То ли всхлипнул, то ли застонал, чувствуя, как плоть становится вялой, теперь уже бесповоротно, опадает, позорно съеживается, липкая, до брезгливости липкая и бессильная... Лика сначала ничего не поняла, потом попыталась помочь беде - но все, что в старые времена сделало бы из него супермена, теперь не действовало. Какое-то время они лежали рядом без слова, без движения. В конце концов она встала, накинула его рубашку, собрала в охапку свою одежду и направилась к двери. Уже взявшись за ручку, обернулась, они встретились взглядом. - М-да, - сказала Лика столь старательно пытаясь остаться беспечной и всепонимающей, что это само по себе делало ее слова невыносимой издевкой. - Диван вытри, не забудь. И вышла. Родион скрипнул зубами, валяясь лицом вниз, голый, как Адам в первый день сотворения. От презрения к самому себе сводило скулы. |
