|
- Пойду на разведку, а то если Катькина бабка тебя увидит... Ты смотри, шеф, ее до меня не трахни... - и, пошатываясь, направился к единственному подъезду. - Веселый у тебя кавалер, - бросил Родион, выщелкивая из пачки сигарету. - Не хуже, чем у других, - отрезала соплюшка. - Кинь табачку, дядя. И не смотри ты на меня прокурорскими глазами... Что, в дочки гожусь? Вечно вы, старики, этот шлягер поете... - Годишься, пожалуй, - рассеянно сказал он. - Тебе сколько, шестнадцать? - Будет. - Значит, годишься. - Ага, а сядь к тебе вечерком в одиночку, сразу на остров Кумышева повезешь... - Иди ты, - сказал он беззлобно. - У меня дочке тринадцать, почти такая же... - Значит, есть опыт, - усмехнулась соплюшка. - Уже по подъездам стенки спиной вытирает, а? - Вот это вряд ли. Она длинно глотнула из горлышка и фьгркнула: - Значит, будет. Надо жить, пока молодая, а то и вспомнить на старости лет нечего будет... - А старость когда наступает? - спросил он любопытства ради. - Ну, лет в двадцать пять... - Дура... - Ага, все-таки клеишься? Намекаешь? Родион промолчал. Из подъезда показался кавалер - насколько удалось рассмотреть в сумерках, удрученный и злой. - Туз-отказ, Юлька! - рявкнул он, плюхаясь на сиденье и громко выругавшись. - Мало того, что бабка Дома, еще и шнурки в стакане... - Нет, ну ты деловой, - Юлька с той же капризной интонацией, не меняя тона, запустила ничуть не уступавшую по богатству красок и сложности плетения матерную тираду. - Такой деловой, я прямо не могу... Так и будем кататься? Время поджимает, из меня мать печенку вынет без наркоза, если припрусь к полуночи... - Так до полуночи еще - что до Китая раком... Поехали к Витальке? - А если и там облом? - Ну ладно, - самым решительным тоном сказал кавалер. - Раз пошла такая пьянка... Шеф, долгострой на пристани знаешь? Вот и лети туда, как крылатая ракета... - он опустил стекло и кинул наружу пустую бутылку. Она звонко разлетелась на асфальте в крошево, и Родион побыстрее рванул машину, пока кто-нибудь не появился. В ящичек тем временем упала еще одна мятая полусотенная, а ломающийся басок, рисуясь, возгласил: - Лети, как Бэтман, с ветерком! Музыку давай, нынче я гуляю, пра-азвенел звонок... Юлька хихикала, словно ее щекотали, возня прекратилась, они там стали откупоривать очередную бутылку. Родион, успевший изучить нехитрые вкусы клиентуры, сунул кассету в щель, и из динамиков рванулся бодро-разболтанный голос Новикова: - Шансоньетка - заведенная юла! Шансоньетка... Не до углей, не дотла Выгорает до окурочка, дурочка... Он и сам любил Новикова, так что выкрутил громкость чуть ли не на максимум, улица Маркса, как всегда в эту пору, уже была почти пустынной, машина летела в крайнем левом ряду, за спиной шумно возились и целовались взасос - и Родион с горечью осознал, что отвращение к себе, что печально, уже стало привычным, устоявшимся. |
