— Два! — продолжали считать зрители, и человек снова закричал и забился в своих путах; пальцы его ног плясали от боли на досках палубы.

— Остановить наказание! — приказал сэр Фрэнсис, услышав негромкий шум у трапа, ведущего к каютам на корме. Дэниел послушно опустил плеть и ждал, а сэр Фрэнсис направился к трапу.

Сначала появилась шляпа губернатора Ван де Вельде, за ней последовало его жирное раскрасневшееся лицо. Он стоял, щурясь на солнце, вытирая щеки шелковым платком, и осматривался. Лицо его выразило живейший интерес, когда он увидел висящих на треножниках людей.

— Ja! Goed! Значит, мы не опоздали, — довольно сказал он. За ним показалась Катинка, она шла легким изящным шагом, высоко поднимая юбки, так что видны были атласные туфельки, вышитые жемчугом.

— Доброе утро, минхеер! — с легким поклоном поздоровался сэр Фрэнсис. — Мы наказываем провинившихся. Зрелище слишком грубое для деликатных чувств вашей супруги.

— Послушайте, капитан, — со смехом ответила Катинка, — я не ребенок. Сами подумайте, на вашем корабле не хватает развлечений, и если я умру от скуки, вы не получите выкуп.

Она легко дотронулась веером до руки сэра Фрэнсиса, но тот отшатнулся от этого прикосновения и снова обратился к ее мужу.

— Минхеер, я считаю, что вам нужно проводить жену в ее каюту.

Катинка встала между ними, словно не слыша, и подозвала Зельду.

— Поставь мой стул здесь в тени. — Она аккуратно расправила юбки, села и кокетливо сказала сэру Фрэнсису: — Я буду сидеть так тихо, что вы забудете обо мне.

Сэр Фрэнсис сердито посмотрел на губернатора, но тот в знак беспомощности театрально развел руками.

— Вы знаете, каково это, минхеер, когда красивая женщина чего-то хочет.

Он встал за Катинкой и покровительственно и снисходительно положил руки ей на плечи.

— Я не несу ответственности, если это зрелище оскорбит чувствительность вашей супруги, — мрачно предупредил сэр Фрэнсис, испытывая облегчение по крайней мере от того, что его люди не поняли сказанного: разговор шел на голландском, и они не знают, что капитан вынужден был уступить пленникам.

— Думаю, вам не о чем беспокоиться. У моей жены крепкий желудок, — сказал Ван де Вельде. Во время деловой поездки по Канди и Тринкомали его жена ни разу не пропустила казней, которые регулярно совершались на плацу в крепости. В зависимости от тяжести преступления жертв сжигали на костре, душили гарротой или обезглавливали. Даже в те дни, когда она страдала от тропической лихорадки и в соответствии с распоряжениями врача должна была оставаться в постели, Катинка всегда заставляла принести себя в носилках на излюбленное место и наблюдала за казнью.

— В таком случае под вашу ответственность, минхеер. — Сэр Фрэнсис коротко кивнул и снова повернулся к Дэниелу. — Продолжайте наказание, мастер Дэниел, — приказал он.

Дэниел отвел плеть далеко за плечо, и многоцветные татуировки, украшавшие его мощные бицепсы, зажили своей жизнью.

Плеть запела и опустилась.

— Три! — крикнул экипаж.

Катинка напряглась и слегка наклонилась вперед на своем стуле.

— Четыре!

Она вздрогнула от хлопка плети и последовавшего полного боли крика. Лицо ее медленно побледнело, став цвета воска.

— Пять!

Тонкие алые змеи извивались на спине жертвы, кровь испятнала низ платья. Катинка прикрыла глаза длинными ресницами, чтобы скрыть их блеск.

— Шесть!

Катинка почувствовала, как на нее, словно капля теплого тропического дождя, упала капелька алой жидкости. Она оторвала взгляд от дергающегося, стонущего тела и посмотрела на свою руку.