– Стоит ли беспокоить его, в таком случае? – засомневался Гирадо.

– Если его не беспокоить, на нем вырастут бледные грибы, – сказал Конан. – Я одного такого видел. Кстати, в Стигии.

Гирадо сжал губы и промолчал. Иногда шутки варвара казались ему излишне грубыми, хотя сам Конан находил их вполне добродушными и забавными.

Домик оказался ближе, чем они думали. Перед единственным, его окном действительно росло дерево с длинными тонкими мягкими колючками вместо листьев. Ветра и непогода как будто нарочно навязали узлов на длинных ветках, которые изгибались под самыми неожиданными углами, создавая причудливый узор. Гирадо предположил, что это дерево служит одинокому мудрецу собеседником и предметом для размышлений.

Однако молодой стигиец ошибся. Обитателей уединенного домика в горах оказалось двое, причем оба мало походили на мудрецов-созерцателей: один – черноволосый, загорелый, вечно всклокоченный, с выпученными глазами; второй – сонный с виду, бледный и рыхлый, однако добросердечный и всегда готовый услужить. Черноволосый назвал свое имя – Бульнес; на сонного он только махнул рукой и сказал, чтобы не обращали на того много внимания.

Путники привязали лошадей и последовали приглашению хозяина разделить с ним небогатый ужин, состоявший из тушеных овощей и очень тощего копченого зайца.

Сонный прислуживал за столом, но видно было, что куда охотнее он свалился бы под лавку и там задремал.

За трапезой Гирадо завязал вежливую беседу с гостеприимным хозяином. Конан чувствовал себя усталым. Ему неинтересно было слушать, как Бульнес рассказывает о годах учебы в колдовских школах и еще о годах, проведенных в качестве подмастерья при видных магах Стигии. Этого мага – точнее, «недомага» – убивать не следовало; а любой маг – если он не являлся предполагаемой жертвой киммерийца, – был для Конана попросту скучен.

Между тем послушать рассказы Бульнеса стоило, и Гирадо, никогда не упускавший возможности поучиться чему-либо новому, жадно внимал каждому слову хозяина.

А тот, горестно ероша волосы И ТО И дело дергая их обеими руками от избытка чувств, повествовал о своей странной жизни, полной неудач.

– Я хотел стать некромантом, – рассказывал Бульнес. – Многие мои приятели по школе магии мечтали обрести власть над давно умершими людьми, чтобы те ПОМОГЛИ им стать могущественными в нынешнем мире. Заклинания некромантии выглядят очень несложными, но пользоваться ими следует с очень большой осторожностью. Никогда не знаешь, кого вызовешь к жизни. Если это окажется, предположим, великий владыка былых времен или опытный жрец Сета, – все, можешь распрощаться со свободой. Вернувшись из небытия, такой сильный дух запросто завладеет тобой. Словом, пока все наперебой экспериментировали, издеваясь над душами покойных своих родственников (один, я помню, пытался отомстить тетушке, которая при жизни страшно мучила его поцелуями, нотациями и нравоучительными примерами), я готовился к серьезному делу. Мне нужен был не слуга, не раб из потустороннего мира, но друг, союзник и помощник. Следовало очень тщательно обдумывать кандидатуру на оживление. Чем я и занимался.

– Поведай, Бульнес, – обратился к некроманту Гирадо с видом крайнего почтения, – каковы были твои конечные цели при оживлении мертвеца?

– Самые скромные, – твердо ответил Бульнес. – Ни завоевания царства, ни обретение власти над умами – ничего такого. Это было бы слишком опасно, Нет, я желал при помощи потустороннего помощника предсказывать будущее, открывать прошлое и объяснять настоящее. Слушай же, насколько мне это удалось.

Многие мои приятели, недоучившиеся маги, сделались тем временем шарлатанами. Они бойко предсказывали то, что произойдет через двести, триста лет, а также вещали о событиях тысячелетней давности.