Ни ночки даром проспанной:

Все в райском во саду!»

— «А как же, бабка, Господу

Предстанешь на суду?»

Свистят скворцы в скворешнице,

Весна-то — глянь! — бела…

Скажу: «— Родимый, — грешница!

Счастливая была!

Вы ж, ребрышко от ребрышка,

Маринушка с Егорушкой,

Моей землицы горсточку

Возьмите в узелок».

23 июля 1919

2. «А как бабушке…»

А как бабушке

Помирать, помирать, —

Стали голуби

Ворковать, ворковать.

«Что ты, старая,

Так лихуешься?»

А она в ответ:

«Что воркуете?»

— «А воркуем мы

Про твою весну!»

— «А лихуюсь я,

Что идти ко сну,

Что навек засну

Сном закованным —

Я, бессонная,

Я, фартовая!

Что луга мои яицкие не скошены,

Жемчуга мои бурмицкие не сношены,

Что леса мои волынские не срублены,

На Руси не все мальчишки перелюблены!»

А как бабушке

Отходить, отходить, —

Стали голуби

В окно крыльями бить.

«Что уж страшен так,

Бабка, голос твой?»

— «Не хочу отдать

Девкам — мóлодцев».

— «Нагулялась ты, —

Пора знать и стыд!»

— «Этой малостью

Разве будешь сыт?

Что над тем костром

Я — холодная,

Что за тем столом

Я — голодная».

А как бабушку

Понесли, понесли, —

Все-то голуби

Полегли, полегли:

Книзу — крылышком,

Кверху — лапочкой…

— Помолитесь, внучки юные, за бабушку!

25 июля 1919

«Ты меня никогда не прогонишь…»

Ты меня никогда не прогонишь:

Не отталкивают весну!

Ты меня и перстом не тронешь:

Слишком нежно пою ко сну!

Ты меня никогда не ославишь:

Мое имя — вода для уст!

Ты меня никогда не оставишь:

Дверь открыта, и дом твой — пуст!

Июль 1919

«А во лбу моем — знай…»

А во лбу моем — знай! —

Звезды горят.

В правой рученьке — рай,

В левой рученьке — ад.

Есть и шелковый пояс —

От всех мытарств.

Головою покоюсь

На Книге Царств.

Много ль нас таких

На святой Руси —

У ветров спроси,

У волков спроси.

Так из края в край,

Так из града в град.

В правой рученьке — рай,

В левой рученьке — ад.

Рай и ад намешала тебе в питье,

День единый теперь — житие твое.

Проводи, жених,

До седьмой версты!

Много нас таких

На святой Руси.

Июль 1919

ТЕБЕ — ЧЕРЕЗ СТО ЛЕТ

К тебе, имеющему быть рожденным

Столетие спустя, как отдышу, —

Из самых недр, — как нá смерть осужденный,

Своей рукой — пишу:

— Друг! Не ищи меня! Другая мода!

Меня не помнят даже старики.