Ниспаденье на персидский

Палевый халат — и платья

Бального пустая пена

В пыльном зеркале…

Начало марта 1920

«Малиновый и бирюзовый…»

Малиновый и бирюзовый

Халат — и перстень талисманный

На пальце — и такой туманный

В веках теряющийся взгляд,

Влачащийся за каждым валом

Из розовой хрустальной трубки.

А рядом — распластавши юбки,

Как роза распускает цвет —

Под полами его халата,

Припав к плечам его, как змеи,

Две — с ожерельями на шее —

Над шахматами клонят лоб.

Одна — малиновой полою

Прикрылась, эта — бирюзовой.

Глаза опущены. — Ни слова. —

Ресницами ведется спор.

И только челночков узорных

Носок — порой, как хвост змеиный,

Шевелится из-под павлиньей

Широкой юбки игроков.

А тот — игры упорной ставка —

Дымит себе с улыбкой детской.

И Месяц, как кинжал турецкий,

Коварствует в окно дворца.

19 марта 1920

«Она подкрадётся неслышно…»

Она подкрадётся неслышно —

Как полночь в дремучем лесу.

Я знаю: в передничке пышном

Я голубя Вам принесу.

Так: встану в дверях — и ни с места!

Свинцовыми гирями — стыд.

Но птице в переднике — тесно,

И птица — сама полетит!

19 марта 1920

СТАРИННОЕ БЛАГОГОВЕНЬЕ

Двух нежных рук оттолкновенье —

В ответ на ангельские плутни.

У нежных ног отдохновенье,

Перебирая струны лютни.

Где звонкий говорок бассейна,

В цветочной чаше откровенье,

Где перед робостью весенней

Старинное благоговенье?

Окно, светящееся долго,

И гаснущий фонарь дорожный…

Вздох торжествующего долга

Где непреложное: «не можно»…

В последний раз — из мглы осенней —

Любезной ручки мановенье…

Где перед крепостью кисейной

Старинное благоговенье?

Он пишет кратко — и не часто…

Она, Психеи бестелесней,

Читает стих Экклезиаста

И не читает Песни Песней.

А песнь все та же, без сомненья,

Но, — в Боге все мое именье —

Где перед Библией семейной

Старинное благоговенье?

Между 19 марта и 2 апреля 1920

«Та ж молодость, и те же дыры…»

Та ж молодость, и те же дыры,

И те же ночи у костра…

Моя божественная лира

С твоей гитарою — сестра.

Нам дар один на долю выпал:

Кружить по душам, как метель.

— Грабительница душ! — Сей титул

И мне опущен в колыбель!

В тоске заламывая руки,

Знай: не одна в тумане дней

Цыганским варевом разлуки

Дурманишь молодых князей.

Знай: не одна на ножик вострый

Глядишь с томлением в крови, —

Знай, что еще одна… — Что сестры

В великой низости любви.

<Mapт 1920>

«Люблю ли вас…»

Люблю ли вас?

Задумалась.