…… ладонь с ладонью —

Так наша жизнь слилась с гармонью.

Как будто Интернационал

У нас и дня не гостевал.

Август 1920

«Все сызнова: опять рукою робкой…»

Все сызнова: опять рукою робкой

Надавливать звонок.

(Мой дом зато — с атласною коробкой

Сравнить никто не смог!)

Все сызнова: опять под стопки пански

Швырять с размаху грудь.

(Да, от сапог казанских, рук цыганских

Не вредно отдохнуть!)

Все сызнова: про брови, про ресницы,

И что к лицу ей — шелк.

(Оно, дружок, не вредно после ситцу, —

Но, ах, все тот же толк!)

Все сызнова:………

………………………..

(После волос коротких — слов высоких

Вдруг: щебет — и шиньон!)

Все сызнова: вновь как у царских статуй —

Почетный караул.

(Я не томлю — обычай, перенятый

У нищих Мариул!)

Все сызнова: коленопреклоненья,

Оттолкновенья — сталь.

(Я думаю о Вашей зверской лени, —

И мне Вас зверски жаль!)

Все сызнова:………..

И уж в дверях: вернись!

(Обмен на славу: котелок солдатский —

На севрский сервиз)

Все сызнова: что мы в себе не властны,

Что нужен дуб — плющу.

(Сенной мешок мой — на альков атласный

Сменен — рукоплещу!)

Все сызнова: сплошных застежек сбруя,

Звон шпилек……..

(Вот чем другим, — а этим не грешу я:

Ни шпилек, ни……!)

И сызнова: обняв одной, окурок

Уж держите другой.

(Глаз не открывши — и дымит, как турок

Кто стерпит, дорогой?)

И сызнова: между простынь горячих

Ряд сдавленных зевков.

(Один зевает, а другая — плачет.

Весь твой Эдем, альков!)

И сызнова: уже забыв о птичке,

Спать, как дитя во ржи…

(Но только умоляю: по привычке

— Марина — не скажи!)

1920

«Проста моя осанка…»

Проста моя осанка,

Нищ мой домашний кров.

Ведь я островитянка

С далеких островов!

Живу — никто не нужен!

Взошел — ночей не сплю.

Согреть чужому ужин —

Жилье свое спалю.

Взглянул — так и знакомый,

Взошел — так и живи.

Просты наши законы:

Написаны в крови.

Луну заманим с неба

В ладонь — коли мила!

Ну а ушел — как не был,

И я — как не была.

Гляжу на след ножовый:

Успеет ли зажить

До первого чужого,

Который скажет: пить.

Август 1920

«Бог, внемли рабе послушной…»

Бог, внемли рабе послушной!

Цельный век мне было душно

От той кровушки-крови.

Цельный век не знаю: город

Что ли брать какой, аль ворот.

Разорвать своей рукой.

Все гулять уводят в садик,

А никто ножа не всадит,

Не помилует меня.

От крови моей богатой,

Той, что в уши бьет набатом,

Молотом в висках кует,

Очи застит красной тучей,

От крови сильно-могучей

Пленного богатыря.