Начало 1858

А. Л. Бржеской

          Далекий друг, пойми мои рыданья,

         Ты мне прости болезненный мой крик.

         С тобой цветут в душе воспоминанья,

         И дорожить тобой я не отвык.

         Кто скажет нам, что жить мы не умели,

         Бездушные и праздные умы,

         Что в нас добро и нежность не горели

         И красоте не жертвовали мы?

         Где ж это все? Еще душа пылает,

         По-прежнему готова мир объять.

         Напрасный жар! Никто не отвечает,

         Воскреснут звуки – и замрут опять.

         Лишь ты одна! Высокое волненье

         Издалека мне голос твой принес.

         В ланитах кровь, и в сердце вдохновенье. —

         Прочь этот сон, – в нем слишком много слез!

         Не жизни жаль с томительным дыханьем,

         Что? жизнь и смерть? А жаль того огня,

         Что просиял над целым мирозданьем,

         И в ночь идет, и плачет, уходя.

    28 января 1879

Графу Л. Н. Толстому

         Как ястребу, который просидел

         На жердочке суконной зиму в клетке,

         Питаяся настрелянною птицей,

         Весной охотник голубя несет

         С надломленным крылом – и, оглядев

         Живую пищу, старый ловчий щурит

         Зрачок прилежный, поджимает перья

         И вдруг нежданно, быстро, как стрела,

         Вонзается в трепещущую жертву,

         Кривым и острым клювом ей взрезает

         Мгновенно грудь и, весело раскинув

         На воздух перья, с алчностью забытой

         Рвет и глотает трепетное мясо, —

         Так бросил мне кавказские ты песни,

         В которых бьется и кипит та кровь,

         Что мы зовем поэзией. – Спасибо,

         Полакомил ты старого ловца!

    Конец октября или начало ноября 1875

Ф.