Закрадется ль печаль в тайник души твоей,

         Зайдет ли страсть с грозой и вьюгой,

         Не выходи тогда на шумный пир людей

         С своею бешеной подругой;

         Не унижай себя. Стыдися торговать

         То гневом, то тоской послушной,

         И гной душевных ран надменно выставлять

         На диво черни простодушной.

Со времени появления Пушкина в нашей литературе показались какие-то неслыханные прежде жалобы на жизнь, пошло в оборот новое слово «разочарование», которое теперь уже успело сделаться и старым и приторным. Элегия сменила оду и стала господствующим родом поэзии. За поэтами даже и плохие стихотворцы начали воспевать

         погибший жизни цвет

         Без малого в осьмнадцать лет.[10 - Цитата из второй главы «Евгения Онегина» (строфа X). Первая строка у Пушкина: «Он пел поблеклый жизни цвет».]

Ясно, что это была эпоха пробуждения нашего общества к жизни: литература в первый раз еще начала быть выражением общества. Это новое направление литературы вполне выразилось в дивном создании Пушкина – «Демон»:

         В те дни, когда мне были новы

         Все впечатленья бытия —

         И взоры дев, и шум дубровы,

         И ночью пенье соловья —

         Когда возвышенные чувства,

         Свобода, слава и любовь,

         И вдохновенные искусства

         Так сильно волновали кровь, —

         Часы надежд и наслаждений

         Тоской внезапной осеня, —

         Тогда какой-то злобный гений

         Стал тайно навещать меня.

         Печальны были наши встречи:

         Его улыбка, чудный взгляд,

         Его язвительные речи

         Вливали в душу хладный яд.

         Неистощимой клеветою

         Он провиденье искушал;

         Он звал прекрасное мечтою;

         Он вдохновенье презирал;

         Не верил он любви, свободе;

         На жизнь насмешливо глядел —

         И ничего во всей природе

         Благословить он не хотел.

Это демон сомнения, это дух размышления, рефлексии, разрушающей всякую полноту жизни, отравляющей всякую радость. Странное дело: пробудилась жизнь, и с нею об руку пошло сомнение – враг жизни! «Демон» Пушкина с тех пор остался у нас вечным гостем и с злою, насмешливою улыбкою показывается то тут, то там… Мало этого: он привел другого демона, еще более страшного, более неразгаданного (Стихотворения М.