|
В этом-то и состоит ее ирония. Везде и повсюду видим мы эту иронию; везде и повсюду видим мы жертв этой иронии; везде и повсюду – и в природе, и в истории, и в судьбе индивидуумов. Вот девушка, одаренная столь дивною красотою, что, кажется, весь мир должен преклониться перед нею… И что же? – иногда (и чаще всего) оказывается, что душа ее пуста, сердце холодно, ум ограничен, и велико только ее мелочное самолюбие… Вот девушка, вся созданная из великодушного самопожертвования, из горящей любви и высокого стремления, созданная для того, чтоб осчастливить жизнь достойного человека, быть наградою за великий подвиг жизни, – но увы! никто не добивается этого счастия, этой награды: она дурна собою, ей не дано волшебного обаяния женственности, с ней говорят, как с умным мужчиною… Заглянем ли в историю – и там ирония царит над людьми. Никогда, говорят знатоки военного дела, никогда Наполеон не развертывал в такой ширине и глубине своего военного гения, как перед своим падением, – и все-таки пал, низринутый какою-то невидимою рукою, какою-то странною ирониею действительности… Сколько людей с торжеством и славою выступило на историческое поприще; но одна минута – и лавровый венок сменялся шутовским колпаком, – и эти люди оказывались столь же малыми для исторической арены, сколько были они велики для обыкновенного круга жизни. Стало быть, им не было места ни там, ни здесь, – и там и здесь им суждено было погибнуть жертвою иронии…
Немало представляет таких жертв иронии область искусства и литературы. Этот мрачный закон иронии особенно часто тяготеет над так называемыми «самоучками» и вообще над людьми, которые вдруг изменяют назначенную им судьбою дорогу жизни, и изменяют вследствие сознания тайного внутреннего призвания к искусству. Действительно, тайный внутренний голос зовет и манит их к блестящей мете, раздаваясь во глубине души их звуками Вадимова колокольчика;[4 - Образ, взятый из «Двенадцати спящих дев» Жуковского.] грудь их полна тревогою, и даже во сне слышат они слова: «Встань из грязи, в которую бросила тебя судьба, мужайся и иди вперед, – лавры победы, удивление толпы и бессмертие в веках ожидают тебя!» Ужасен этот голос, ибо нельзя узнать, чей он – ангела-хранителя или черного демона; такой вопрос решается только временем и фактами, – а в этом-то и состоит ирония жизни. Правда, характер истинного призвания тем отличается от ложной тревоги, что в нем преобладает сторона рассудка, тогда как в последней действует преимущественно фантазия; но в том-то и заключается возможность ошибки, что мечты фантазии часто очень похожи на проявление действительности и что в этих мечтах есть своя доля действительности. Человек недоволен своим положением, им овладевает сильное, неодолимое стремление вырваться из тесного круга, в который поставила его судьба: это еще не значит, чтоб внутренний голос этого человека звал его сделаться великим деятелем в сфере истории или искусства; чаще всего этот внутренний голос означает не более, как стремление сделаться просто человеком, развить в себе все данные богом духовные силы; но в том-то и состоит ирония жизни, что люди не всегда могут или умеют понять истинный смысл своих стремлений и принимают за тревогу гения зов к человеческому достоинству.
Литературная деятельность имеет в себе гораздо больше обаятельного, чем что-нибудь, – может быть, потому именно, что она представляет собою одно из важнейших поприщ для таланта. Вот почему молодые люди с пылким воображением и горячею кровью хотят у нас быть непременно поэтами. Для них все люди разделяются на два разряда: на людей великих, то есть поэтов, и на людей обыкновенных, то есть не поэтов. Если они почувствуют в груди своей эту неопределенную тревогу, которая производится горячею кровью, пылким воображением, маленьким избытком чувства, искоркою ума, а главное – молодостию, – они сейчас хватаются за перо и пишут стихи либо роман. |
