Он все-таки вышел из машины, неторопливо дошел до подъезда и, кивнув исполнительному швейцару, вошел в вестибюль. Какое счастье, что больше не приходится возвращаться по вечерам в родительские апартаменты – там, конечно, приятно и уютно и штат прислуги делает существование комфортным, но зато здесь никто не висит над душой с нравоучениями и сочувственным вниманием к его личной жизни. Последним грешили мать и сестра, которым до смерти хотелось, чтобы «мальчик был пристроен». То, что мальчику уже сорок один и он вполне способен позаботиться о себе сам, женщин не останавливало. Его решение жить отдельно еще в двадцать пять вызвало бурю эмоций, а когда Ралфу пришлось недавно на некоторое время возвратиться в отчий дом, неугомонные родственники решили было, что так теперь будет всегда. Он разочаровал их, съехав месяц назад в заново отремонтированную квартиру.

Лифт доставил Ралфа на четвертый этаж, и, немного повозившись с ключами – новые замки еще казались слегка непривычными, – он открыл дверь и щелкнул выключателями. Ралф любил, чтобы электричество загоралось сразу во всей квартире, и сейчас люстры вспыхнули, мягко засветились торшеры, превращая большое сумрачное пространство в сказку, залитую золотистым светом. Еще один щелчок – и зазвучала мягкая классическая музыка: волей случая это оказалась ария Нормы из оперы Беллини. Яркое сопрано несравненной Монтсеррат наполнило комнату и пролилось бальзамом на душу Ралфа. Все же нет ничего лучше, чем вернуться домой.

Ремонт пошел квартире на пользу: теперь она была светлее и казалась больше, чем раньше. Ралф рассеянно бросил пиджак на кожаное кресло и направился на кухню, чтобы исследовать недра холодильника и чего-нибудь выпить перед сном. Как обычно, приходящая домработница миссис Ловелл постаралась: на полках было полно продуктов, стоял тщательно прикрытый салат в роскошной салатнице, скучал под пленкой нарезанный тонкими ломтями сыр различных сортов. Ралф вытащил из холодильника салат и сырное богатство, распаковал все, схватил вилку и принялся есть, не утруждая себя поиском тарелки. Искать их, конечно, было не надо – вот они, сверкающие, выстроились стройными рядами недалеко от мойки, – но есть хотелось так, что было не до церемоний. Хотя обычно Ралф этими церемониями не пренебрегал.

Утолив первый голод, он все-таки взял тарелку и сразу почувствовал себя более цивилизованным человеком, чем минуту назад. Удивительно! Чувствовал ли себя так неандерталец, который только-только слез с дерева и взял в руки палку-копалку? Или до неандертальцев были кроманьонцы? С такой древней историей у Ралфа всегда были проблемы.

Он налил себе молока в высокий бокал. Настроение наконец-то пришло в норму, подогретое желудочными удовольствиями, и он подумал, что в общем-то все складывается не так уж и плохо. Эверилл, судя по всему, толковый парень. Возможно, и не придется сталкиваться с мисс Хоук, а полтора месяца, отведенные на эту работу, пролетят быстро. Ралф сдаст отчет и забудет обо всех неприятностях и неудобствах, связанных с «Данго» в целом и с мисс Хоук в частности. Чем скорее, тем лучше.

Если бы она хотя бы не была так похожа…

Саманта потерла глаза и еще раз просмотрела презентацию, которая наконец-то начала обретать черты. Отлично. Работа движется, а значит, у нее все-таки есть шансы пробиться в высшие эшелоны власти. И никакой Дормер ей в этом не сможет помешать.

Весь день Саманта его не видела и не слышала, только наблюдала результаты наведенного аналитической командой шороху. Из отделов звонили встревоженные сотрудники и интересовались, все ли в порядке вещей или следует немедленно дать отпор настырным аналитикам. Эмили успокаивала всех как могла – Саманта весь день слышала журчание ее нежного голоса из-за двери.

Конечно, люди встревожены, это совершенно естественно. Мэтьюсу ничего не стоит уволить всех оптом и поставить своих людей работать в бутиках; мало ли что взбредет в голову этому сумасшедшему миллиардеру! Утешает одно: Мэтьюс, по слухам, руководитель рациональный, а ни один рациональный руководитель не станет увольнять специалистов, работающих в компании не первый год.