Мефистофель подполз к нему на коленях и без спроса коснулся лица Ашера, и, как и у меня, проследил его шрамы кончиками пальцев. Я знала, насколько деликатным было это прикосновение, как случайное касание крыльев бабочки. Ашер никак не реагировал, пока его трогал другой мужчина.

— Мой кузен Мартино стал бы сильно завидовать.

Ашер посмотрел на меня. Я спросила:

— Завидовать чему?

— Мартино думает, что он — самый красивый мужчина на свете, но он Ашеру и в подметки не годится. Или Жан-Клоду, если на то пошло, но все равно ты — самый красивый мужчина, которого я когда-либо видел.

Ашер отодвинулся от него, позволив волосам прикрыть его лицо.

— Ты только что касался моих шрамов; ты знаешь, что это — неправда.

— Изуродована всего лишь небольшая часть твоего лица, — он потянулся, чтобы коснуться шрамов снова. Ашер повернул свою голову так, чтобы Мефистофель не смог до них дотронуться. Но тот был настойчивым мальчиком, и его большой палец скользнул по нижней губе Ашера.

Ашер отдернулся:

— Зачем ты это сделал?

— Потому что захотел, — ответил он так, словно в этом был какой-то особенный смысл, и предполагаю, что действительно был.

— Я некрасив, — произнес Ашер и начал расстегивать свою рубашку. Он расстегнул плотную белую ткань и распахнул ее так широко, чтобы выставить напоказ и гладкие мускулы, и глубокие ручейки шрамов, словно приглашая сравнить, как все выглядело "до" и "после".

— Ничего себе, наверное, было больно, — заметил Мефистофель.

— Ты понятия не имеешь, насколько, — отозвался Ашер.

Мефистофель протянул руку, чтобы потрогать. Ашер начал пятиться, и тут Натаниэль не выдержал:

— Ты же хочешь, чтобы он тебя коснулся, разве не так?

Ашер кинул на него не очень дружелюбный взгляд, но позволил вертигру провести его деликатными пальцами по шрамам и затем по нетронутой стороне. Он водил руками вверх и вниз по обеим сторонам тела Ашера, исследуя различия в структуре.

— Как далеко вниз идут шрамы?

— Ты пытаешься вытащить меня из моей одежды? — поинтересовался Ашер.

Мефистофель удивился и спросил:

— Разве это не то, что мы все собираемся сделать? В смысле, раздеться…

— Да, — согласился Натаниэль и посмотрел на Ашера. Его взгляд ясно говорил: "Не порть все только потому, что ты такая заноза в заднице".

— Так я могу посмотреть? — уточнил Мефистофель.

Ашер посмотрел на меня. Не знаю зачем, так как я сама была в полной растерянности. И в тот же момент Мика спросил:

— Разве ты не хочешь этого?

Ашер опять оглянулся на меня, и я, наконец, поняла его мольбу. Я подползла к нему так, чтобы я была с одной стороны, а Мефистофель с другой, и спросила:

— Хочешь, я тебе помогу немного?

Ашер кивнул. Я поняла, что он нервничает. Мужчина, к которому его влекло, пытался заставить его раздеться и назвал его самым красивым человеком, которого он когда-либо видел. Полагаю, Ашер думал, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, и это пугало его. Я не могла винить его за это. Я провела несколько лет, наблюдая за тем, как он подбивал клинья к парням, которым не настолько нравились мужчины, насколько ему, и как он едва ли не с презрением относился к тем, кому нравился сам. Это был хороший рецепт, чтобы быть несчастным всю оставшуюся жизнь.

— Откинься назад, — произнесла я.