— Я все еще не понимаю ни слова, ребята, просветите меня, — сказала я.

— Я хочу официального приветствия, — сказал Ашер.

- Мы все здесь друзья, mon ami, — напомнил Жан-Клод.

— Нет. Нет, мы не друзья, — сказал Ашер. — Я или Мастер и твой заместитель, или нет. Если я являюсь тем, кем думаю, то это мое право — требовать официального приветствия от всех в комнате.

— Я не думаю, что это дело касается Джей-Джей, — сказал Джейсон.

Мы все посмотрели на него. Я не знала, что сказать на это заявление, но Жан-Клод нашел слова.

— Ты совершенно прав. Она — наш гость, и это ее не касается.

— Я сейчас устрою ее и вернусь, — сказал Джейсон, уводя ее за занавес в сторону прихожей. Она что-то спросила у него тихим серьезным голосом. Он только покачал головой.

— Почему ты требуешь официального приветствия от всех? Разве это не то, что мы делаем для наших приезжих гостей или других доминантов и Мастеров? Мы же не здороваемся так друг с другом?

Ашер посмотрел на меня — лицо, наполовину скрытое волной волос, голубой шелк — красота и надменность. Но я знала, что были и эмоции, которые он прятал в глубине души. Он пришел к нам именно таким, как щитом загораживаясь своей красотой, когда он боялся, что что-то причинит ему слишком сильную боль.

Это заставило меня посмотреть над головами охраны на картину над камином, вокруг которой был построен дизайн всей комнаты. На ней были изображены Жан-Клод и Ашер, и их покойная подруга Джулианна, еще в то время, когда все одевались так, словно вышли из "Трех мушкетеров" Дюма.

Ашер на полотне был белоснежно-золотым совершенством, Джулианна сидела перед ним, а Жан-Клод стоял за ними обоими, уже тогда одетый в присущем ему черно-белом стиле. Ашер на картине был без шрамов, и художник поймал то же высокомерие, которое я видела перед собой сейчас.

- Когда ты говоришь, что это должны быть все, кто находится в комнате, ты на самом деле имеешь в виду всех до одного? — спросила я.

- Да.

- Жан-Клод?

- Мы часто ведем себя здесь неофициально, но, как Мастер, он имеет право на официальное приветствие каждый раз, когда входит, — сказал Жан-Клод.

— Официальное приветствие — это как помериться причиндалами, — сказала я. — Мы не должны делать это друг с другом.

— Я думал, что не должны, — сказал он, и его лицо ничего не выражало, не давая мне ни единой зацепки. Дерьмо.

Я повернулась к Ашеру.

— Ты всерьез собираешься заставить всех нас это делать?

— Да, — ответил он.

- Но почему? — спросила я.

- Потому что я могу.

Я озадаченно глазела на него где-то с минуту, а затем произнесла:

— Ладно… и как это делается?

— Тот, кто считает меня доминантом, должен приветствовать меня, а тот, кто чувствует, что доминирует или равен мне… что ж, как пойдет…

- И как может пойти? — спросила я.

Мика ответил вместо него:

— Смотря кто предложит свою плоть и кровь.

— Приветствие — просто формальность, — сказала я. — Тот, кто покоряется, предлагает кровь, вампир или оборотень нюхает или целует эту точку, и мы двигаемся дальше.

- Так происходит не всегда, ma petite, — заметил Жан-Клод.