|
Телесный недуг заставил Стивена искать внутренний смысл, обратившись к своему разуму. До сих пор его разум дремал. Иногда он оживал, когда его вынуждали внешние обстоятельства – например, при сдаче экзамена; но потом он снова впадал в спячку. И так было до тех пор, пока Стивен не узнал о своем диагнозе. Этот диагноз разбудил Стивена, стал его вдохновением. И в то время, как тело Стивена увядало, разум его расцветал. Он начал размышлять о том, что, собственно, важно в этой жизни. Он начал искать смысл, углубляться в экзистенциальные вопросы, касающиеся Вселенной и нашего места в ней. Его стали заботить мысли о создании семьи. А потом, когда он стал достаточно известным и получил некоторое влияние, он начал активно искать пути помощи страждущим, особенно людям с ограниченными возможностями.
За все время нашего общения Стивен никогда не жаловался на свою судьбу. Лучшие друзья Стивена, Кип Торн и астроном Мартин Рис, встречались с ним вскоре после того, как он узнал о своем диагнозе; оба говорили, что не замечали у Стивена жалости к самому себе. Пусть даже болезнь вероломно подтачивала Стивена изнутри, приближая его кончину, но он никогда не стал бы оплакивать свои лишения. Общение со Стивеном заставляло всех его друзей задаваться вопросом: а на что мы были бы способны в трудной ситуации? Водная прогулка на плоскодонке длилась всего час или два, но за время этой обычной совместной прогулки я понял, какую жизнь избрал для себя Стивен. Мы вернулись к причалу с целым и невредимым Стивеном. Кажется, лишь я один беспокоился и думал, что все могло кончиться неблагоприятно. Мы вернулись к фургону. Сиделки принялись спускать трап, сгружать коляску, усаживать и пристегивать к ней Стивена, вкатывать коляску обратно в фургон и закреплять ее там. Это был длительный процесс. У себя в кабинете, до поездки, Стивен выглядел бледным. А теперь краска появилась на его лице. Я же, в отличие от него, устал. Мне хотелось пойти к себе в комнату и вздремнуть, прежде чем засесть за интернет в поисках подходящего мифа, который мы решили включить в нашу вступительную статью. Но Стивен попросил меня пойти с ним к нему домой. Он сказал, что у нас есть часик-другой до обеда, и он не отказался бы еще поработать.
Глава 3
Стивен жил в доме на Вордсворт-гроув, тихой тенистой улочке в двух шагах от старого города и поблизости от места работы Стивена. Это было двухэтажное кирпичное строение под крышей из черной черепицы. Здание напоминало швейцарское шале. По сравнению с домом, в котором Стивен жил в детстве, это строение было большим шагом вперед. В том доме была поломанная мебель, облезлые обои. Центрального отопления не было. Его родители были люди небедные, но очень экономные. А это шале выглядело первоклассным – и снаружи, и внутри. Небольшие, но покрытые зеленью лужайки окружены деревянным забором, увитым густым плющом и скрытым за кустарниковыми насаждениями. С улицы прохожие видели только второй этаж. Меня удивило, что второй этаж вообще имелся в доме – ведь Стивен не мог забираться по ступенькам. Я слышал, что второй этаж захотела занять Элейн – женщина, на которой Стивен был женат в то время. Ее устраивало обладание пространством, параллельным миру Стивена, но недоступным ему. Может быть, она даже была дома в тот вечер, но не вышла к нам. Я слышал, что для нее это было обычным делом. Хотя Стивен сказал, что пригласил меня к себе поработать, к работе мы приступили нескоро. Вначале он отправился в туалет. Затем последовало обсуждение меню предстоящего обеда. В этом обсуждении принимала участие Джоан Годвин, пожилая седовласая женщина, долгие годы работавшая со Стивеном в качестве сиделки, а теперь готовившая ему еду. |
