И лично вам выдвину обвинения в преступном сговоре с этим негодяем.
Без дальнейших колебаний два человека надели на Гриста наручники и выволокли его из номера.
Тетушка Виктория снова опустилась на колени рядом с Чарли и подняла ему голову.
— Все кончено, все кончено, — сказала она успокаивающе. — Это был всего лишь плохой сон. Но теперь он в прошлом. Ты переедешь к нам и пойдешь в приличную школу. Ты можешь стать братом Линде.
Все, включая генералов, ненавидели невойну. Она обходилась чрезмерно дорого и ничего не приносила взамен: ситуация совершенно абсурдная. Однако почти все взрослые чересчур глубоко укоренились в системе, порожденной самой невойной, чтобы придумать, как из нее выбраться. Это точное определение взрослости: состояние неспособности отыскать выход.
Дети же, наоборот, легко находили решение: будет совершенно достаточно, если люди перестанут воевать друг с другом и выпускать оружие. Те, что производят пушки, вполне могут посвятить себя другой, более полезной деятельности.
Но это все пацифистские концепции, а из взрослых очень редко кто (не считая оригиналов преклонного возраста, таких, например, как тетушка Виктория) располагал необходимым временем, терпением и свободой действия, чтобы быть пацифистом.
Что касается детей, то проблема состояла в другом. Они имели достаточно времени и не боялись потерять место. Требовалось одно: начать всеобщий Крестовый поход детей, другими словами, найти того, кто способен их повести.
При достойных руководителях, похоже, ничто не сможет стать помехой подобному миролюбивому движению. Под предводительством соответствующих вождей, дети могли завладеть миром.
— Тетя Виктория?
— Да, Чарли?
— Если люди творят какое-то зло и никто об этом не говорит, или не осознает, что должен делать я?
Тетушка Виктория никогда об этом еще не думала.
— Ты должен не подражать, а попытаться помешать им творить зло.
— Тетя Виктория, а война — это зло?
— Война всегда — зло.
Всю оставшуюся часть обратной дороги домой дети были тихими и мудрыми, как святые на иконах.
|