Жизнь протекала на вилле без особого разнообразия: после обеда все направлялись в уголок сада, заросший тамариском, окрещенный актрисой «Сараторием», где в принципе все должны были предаваться послеобеденному сну. Для Сары это заключалось в том, что она устраивалась в шезлонге, закрывала глаза и повторяла: «Я сплю… Я сплю». В это время ее спутники читали газеты, болтали или играли в шашки. Для них не могло быть и речи о сне! Они должны были подкарауливать туристов, которые, вооружившись подзорными трубами, пытались застать врасплох великую актрису. Если она действительно хотела отдохнуть, то оставалась в своей комнате и просила Луизу или кого-нибудь еще закутать голову ее вечной вуалеткой и устроиться вместо нее на шезлонге. В остальное время все гуляли, ловили креветок или слушали музыку. Рояль-убежище на случай нападения аллигатора стоял здесь не только для этого.

По воскресеньям, вся в сознании своих обязанностей владелицы замка, Сара отправлялась в церковь Созона, чтобы показаться верующим «волнующе простой». После чего все сначала обедали в форте, а потом перебирались в казарму, на крыше которой, как только приезжала Сара, сразу поднимался белый флаг с ее девизом, вышитым золотом: «И все же!».

Каждый год Сара преданно приезжала на Бель-Иль, и вполне возможно, что большая соленая «оплеуха» океана вносила свой вклад в ее поразительную жизнеспособность. Это женщина с неукротимой энергией, намного опередившая свое время, некоторым образом открыла пользу морской климатотерапии. Однако с 1905 года ей пришлось испытывать ужасные страдания из-за драмы — на этот раз ничуть не комедийной! — которая сделала ее калекой.

Все началось в Рио-де-Жанейро, где актриса играла в Тоске, поставленной ее другом Викторианом Сарду. В конце последнего акта Тоска бросается со стены замка Святого Ангела, не в силах пережить своего возлюбленного, расстрелянного у нее на глазах. На самом деле актриса лишь переступала парапет и спускалась по приготовленной для нее маленькой лестнице. В этот вечер Сара поскользнулась, оступилась на лестнице и серьезно повредила колено, но восприняла это, по своему обыкновению, беспечно: не может быть и речи о том, чтобы лечиться в Рио! Ее ждут в Нью-Йорке, и она рассчитывает на врача парохода, на котором предстоит плыть в Соединенные Штаты. Однако, увидев его черные ногти на не очень чистых руках, она не дала ему дотронуться до себя. Это привело к тому, что по приезде в Нью-Йорк ее колено было в таком состоянии, что пришлось отложить на две недели первый спектакль. Она «все же» полностью выполнила договор по спектаклям, ценой ужасных страданий и стараясь играть как можно чаще сидя. «Но, как писал Луи Верней, который впоследствии женился на ее внучке Лузиане, она была настолько невероятно проворна, обладала одновременно такими безупречными грацией и ловкостью, что никто из публики не догадывался о нечеловеческих усилиях, которые ей приходилось прикладывать, чтобы казалось, что она ходит нормально. Как только она уходила со сцены, она без сил падала на стул…».

Поврежденное колено так никогда и не поправилось, несмотря на морской воздух Бель-Иля и все усилия ее друзей, которые они прилагали, чтобы облегчить ее страдания и уменьшить боль. Тем не менее, Сара ничего не изменила в своей жизни актрисы и женщины. Только через десять лет — да, да через десять лет! — она пришла к выводу, что это невозможно больше переносить, и заявила сыну: «Выбирай! Или я покончу с собой, или я дам отрезать себе ногу…». 22 февраля 1915 года в Бордо доктор Денюсе произвел ампутацию.