— Всё просто. Всё очень просто. Я назвал три имени. Цели же добьётся лишь один. А касаемо остальных, либо они перебьют друга, либо кончат жизнь от руки победителя. Кто выживёт, а кто умрёт… — Неопределённое пожатие плечами. — …дело твоё.

Матушка учила меня никогда не выказывать страха, но эмоции не приглушить так легко. Спина покрылась холодным потом. Лишь раз в жизни я удостоилась чести стать мишенью для покушения — вот оно, преимущество наследницы бедной и крошечной нации. Кто бы взялся такую за неблагодарную работёнку? Но сейчас точно найдётся парочка желающих на моё место. Богатство и могущество, коими обладали лорд Релад и леди Скаймина, за пределами моих самых смелых мечтаний. Всю свою жизнь они провели, ставя друг другу подножки на пути к власти над миром. И вот являюсь я, никому неизвестная безродная бродяжка, без связей, без денег, без друзей, — и с ходу в бой.

— Не будет никакого выбора, — сказала я. По счастью, честь оставалась за мной: голос не дрожал. Почти. — И никакого состязания. Они по-быстрому расправятся с помехой при первой же возможности и обратно примутся друг за друга.

— Возможно, — задумчиво протянул дед.

Как назло, в голову не шло ничего путного, что могло бы вытащить меня из этой передряги. Он же чокнулся, совсем обезумел, сошёл с ума. Это было как дважды два. С какой стати он вообще выдумал это состязание и более чем странный приз? Умри он завтра, Релад и Скаймина от мира камня на камне не оставят, тут же передравшись друг с другом. Убийства и войны затянутся на десятилетия. Ему ли не знать, не понимать этого. Однако за слабоумную здесь, по всей видимости, держали меня. Случись чудо, и завоюй я трон, Сто тысяч Королевств тотчас окунулись бы в бесконечную спираль разрухи и страданий. Уж он-то должен знать это.

Никому не под силу спорить с безумием. Но порой, уповая на случай, дар свыше и благословение Небесного нашего Отче, можно рискнуть расспросить безумца.

— Почему?

Старик кивнул, будто ожидал этого вопроса.

— Твоя мать, покинув нашу семью, лишила меня наследника. Ты выплатишь её долг.

— Она четыре месяца как в могиле, — огрызнулась в ответ я. — Какая в том честь, мстить мёртвой женщине?

— Нет, внучка, ничего общего с местью. Лишь вопрос долга. — Он махнул рукой, левой, и другой придворный отделился от толпы. В отличие от первого — да и от большинства царедворцев, чьи лица мне были видны, — знак на лбу его скалился перевёрнутым полумесяцем, словно пара хмуро насупленных бровей. Он опустился на колени перед возвышением, в кое врастало кресло Декарта (длинная, до пояса, алая коса свесилась со спины на плечо и ниже, мазнув вьющимися кончиками по полу).

— У меня нет надежды, что мать научила вас долгу, — сказал Декарта за спиной склонившегося в поклоне мужчины. — Она отреклась от своего, играясь со своим сладкоязычным дикарём. Я позволил это… потворстововал… и часто жалел о своём попустительстве. Я успокою своё разочарованное сердце, внучка, лишь вернув заблудшую овцу в овчарню. Не важно, выживешь ты или умрёшь. Ты — Арамери, и ты будешь служить, подобно всем нам.

Он махнул рукой рыжему.

— Подготовь её, и как можно лучше.

Вот и всё, и ничего более. Огневолосый встал и подошёл ко мне, бормоча, что мне следует пройти за ним. Собственно, это я и проделала. Так и закончилась моя первая встреча с дедом, и начался мой первый день как Арамери. Что ж, то был не самый худший денёк в моей жизни. Особенно, в сравнении с теми, что выдались позже.

2. Другие Небеса

Столица моих земель — Эрребейа. Древний камень, чьи стены поросли виноградником и охраняются зверьми, что никогда не существовали.