– Отлично!

Девчонки восторженно взвизгнули. Не потому, что их заинтересовала неведомая работа – к чему им? Просто они почувствовали, как это важно – действительно важно! – для Леси.

Богдан легко коснулся Лесиных пальцев:

– Папин компаньон купил дом. Новостройку. На Митридате. Там нужно прибраться. Окна помыть, полы, мелкий мусор во дворе убрать.

Маша с Дашей разочарованно переглянулись. Маша наморщила веснушчатый носик и шепнула сестре:

– Вот так сюрприз. Полы мыть!

Не обращая на девчонок внимания, Богдан спокойно сказал:

– Работы на неделю, не больше, я сегодня утром заходил туда, смотрел. Зато заплатят нам…

– Почему нам? – строптиво возразила Леся. – Я сама все сделаю!

– Вот уж нет, – вдруг рассердился Богдан. – Анатолий Федорович мне не чужой. Деньги я тебе не предлагаю, но уж поработать с недельку ради нового протеза… Помалкивай лучше! И скажи спасибо, что я отцу с матерью все не рассказал.

– А чего б было? – с жадным любопытством воскликнула Маша.

– Да ничего, – отмахнулся Богдан. – Просто некоторые обожают создавать трудности на ровном месте!

– Мне не нужны подачки!

– Протез – не подачка.

– Ну… благотворительность.

– Дура!

– Ой! Вы сейчас поссоритесь, – испуганно прошептала Даша.

– А тебе какое дело?! – зашипела Маша.

Ее глаза горели. Она никогда не видела, чтобы старший брат так сердился на Лесю.

Однако глупая Дашка все испортила. Как всегда. Потому что Богдан больше кричать не стал. Растер до красноты лоб и пробормотал:

– Извини.

Леся, отвернувшись, упрямо молчала. Богдан хмыкнул и уже обычным своим тоном сказал:

– Короче – за уборку предлагают шестьсот гривен. Ровно.

Леся непроизвольно тронула загоревшиеся щеки. Она не верила собственным ушам: неужели все так просто решится? Прямо сейчас? И через неделю-другую она привезет из Симферополя новый протез? Вот дедушка обрадуется!

– Ты правду говоришь? – Лесин голос дрогнул.

– Я тебя когда-нибудь обманывал?

– Меня обманывал! – тут же влезла в разговор разочарованная Маша.

Богдан бросил на нее раздраженный взгляд, и младшая сестра тут же заинтересовалась пышным пионом у самого крыльца. Даша затаила дыхание: как бы их не выгнали из-за вредной Машки.

Леся невольно улыбнулась: Машу в жизни не интересовали цветы! Разве только на бегу смахнуть прутом с бедняги голову.

Она посмотрела на хмурое лицо Богдана и виновато произнесла:

– Не злись. Знаешь же – я тебе верю.

– Прекрасно. Тогда слушай внимательно. За уборку в самом деле обещают шестьсот гривен. Но работать мы будем вдвоем, иначе – извини. По-прежнему продавай вишню у пляжа.

– Но… почему?

– Я должен объяснять?

Лесины глаза потемнели от обиды. Богдан невнятно высказался в сторону. Потом отрывисто бросил:

– Во-первых, хозяин нанял меня, вряд ли он доверит свой новый дом чужаку…

– Ты меня рекомендуешь, – пролепетала Леся.

– Во-вторых, – будто не слыша, продолжил Богдан, – там есть и мужская работа – стащить со второго этажа остатки линолеума, например. Или отдраить полы. Они кое-где краской заляпаны, растворитель нужен. В-третьих, дом стоит на отшибе, сторожа днем не бывает, запросто может шпану какую-нибудь на участок занести, и что тогда?

– Но я…

– Нет! Или мы идем вместе, или Анатолий Федорович не получит ко дню рождения новый протез.