Нет, сегодня Богдан не сделает глупости! Не оставит все в себе, чтобы потом думать: правда или нет? Он спросит саму Лесю.

Богдан раздраженно отвернулся: он невольно подслушивал. Стоял слишком близко, чтобы не слышать, как Петро бессовестно обрабатывал Лесю.

Сейчас Симоненко со смехом рассказывал, как его завалило в пещере. Он трое суток сидел в темноте без капли воды, пока его откапывали друзья по клубу. Со стен, мол, влагу слизывал! И все время во весь голос орал песни Шевчука, чтоб не сойти с ума.

Петро говорил весело, непринужденно, а Лесины глаза горели восторгом: она никогда не ходила со спелеологами. И не была в чудных пещерах старого Крыма, похожих на великолепные бальные залы. Там сталактиты и сталагмиты стремились навстречу друг другу, а стены мерцали в свете факелов или фонарей будто усыпанные алмазами.

«Вот гад, несет! – угрюмо восхитился талантами друга Богдан. – С одной стороны, словно посмеивается над собой. С другой, дает понять – он не из толпы. Мол, обрати внимание: смел, находчив, ловок, умен. И вообще – настоящий мужик. Силен, бродяга! И все же Леське не стоило бы слушать его с раскрытым ртом…»

Последние аккорды растаяли одновременно со словами Петро:

– Если хочешь, этим летом можешь пойти с нами. Мы как раз через три недели выходим. Давай, Лесь, решайся, впечатлений будет – на всю жизнь.

Огромные Лесины глаза смотрели на Петро растерянно и благодарно. Она так и не убрала руку с его плеча. Взволнованно пробормотала:

– Ты меня не разыгрываешь?

Петро ответить не успел. Богдан довольно грубо оттолкнул его в сторону и развернул девочку к себе. Леся удивленно заморгала, будто только что проснулась. Она попыталась обернуться, но Богдан раздраженно бросил:

– Успеешь еще сказки послушать! У Симоненко их немеряно!

– Но Петя сказал…

– Ах, он уже Петя! Быстро ты растаяла!

– Даня, я не понимаю…

– Не сомневаюсь. Куда уж тебе!

Карие глаза посветлели, стали золотистыми и по-детски беззащитными. Богдан смотрел, как они быстро наполняются слезами, и чувствовал себя подлецом. Первый раз в жизни! Но сдержать непонятного раздражения не мог и резко спросил:

– Чье на тебе платье?

Леся сглотнула невольные слезы и прошептала:

– К-какое платье?

Она не могла переключиться так быстро. Только что все было просто замечательно, и вдруг… Почему Даня так разозлился на нее?

– На тебе что, два платья? – язвительно поинтересовался Богдан.

Леся непонимающе опустила глаза, она только сейчас вспомнила, что пришла на вечер в Ритином платье. Ведь ее любимое, бесценный подарок Ванессы Ивановны, непоправимо испорчено. А Богдану оно так нравилось…

Леся сморгнула слезинку и прошептала:

– Ты об этом? – она коснулась тонкими пальцами бирюзовой ткани.

– Угадала. Чье оно?

– Ритино.

Богдан вздрогнул, его как по лицу ударили. Он слепо провел рукой по глазам и пробормотал:

– Как невинно. Ритино. Просто – Ритино. Ни слова больше.

Леся смотрела непонимающе. Богдан откашлялся и хрипло выдохнул:

– Ты знаешь, что это ее любимое платье?

– Рита говорила, – Леся смотрела удивленно.

Богдан не верил собственным ушам! Он в эти секунды ненавидел себя: зачем сунулся с расспросами?! Лучше бы сомневался!

Юноша обернулся, нашел взглядом Риту: она стояла у стола, выбирая сок. Обычно уверенная, слегка вульгарная и нагловатая, Рита смотрелась сегодня непривычно сиротливо.