Голос его звучал так искренне, как в давно забытой радиопередаче советских времен «Пионерская зорька», да и сам он, с распахнутыми восторженными голубыми озерами наивных глаз, напоминал фотографию передовицы газеты «Правда». Внезапно его глаза беспокойно забегали и, заерзав на стуле, Игоряша виновато сжался.

— Юрий Макарович, я не стал спрашивать, откуда, какая разница, ведь деньги все на месте, — кляня себя за свою несообразительность, с жаром зашептал он. По всей видимости, хозяин был чем-то недоволен, потому что, нервно сглотнув, Игоряша замолк и его голова стала постепенно уходить в виновато поднимавшиеся плечи. — Но вы же не говорили об этом, вы приказали только взять деньги и тут же перезвонить, — оправдывался он. Рука, державшая трубку мобильника, вспотела, а лицо провинившегося бильярдиста застыло. Склонившись вместе с аппаратом почти вдвое, он боялся громко вздохнуть, а от воспоминания о пустых, рыбьих глазах босса Игоряшу бросало то в жар, то в холод.

— Хорошо, Юрий Макарович, ровно через полчаса деньги будут на счету, номер я знаю, — видимо, острый момент миновал, потому что щеки незадачливого вышибалы слегка порозовели и спина начала потихоньку принимать свое нормальное положение. — Да, я все сделаю, как вы сказали, можете не волно…

В трубке стало тихо, и Игоряша выдохнул. Обернувшись по сторонам и поняв, что его никто не услышит, он раздраженно скрипнул зубами и зло бросил:

— Чтоб тебе, паразитина, подавиться собственными тапочками!

А в это время Римма уже набирала номер Ксюхи. Новость, подслушанная ею под дверями кабинета мужа, была настолько потрясающей, что, схватив телефонную трубку, она юркнула к себе в комнату и, не медля ни минуты, торопливо нажала на нужные кнопки.

— Да? — мурлыкающий тембр Ксюхи прерывался шумом булькающей воды, из чего Римма безошибочно заключила, что в данный момент та нежится в ванной.

— Ксю, это я, — от переполнявшего нетерпения Римма готова была выложить все одним махом, но вместе с шумом воды из трубки донеслись звуки музыки и звон стекла, звякнувшего о край.

— Это кто?

Счастливое пофыркивание Бубновой, не расслышавшей ответа Риммы, произвело эффект катализатора, и, мгновенно вскипев, Козлова гаркнула в трубку:

— Кто-кто, вошь в пальто! Переключи кран, водоплавающее, и перестань греметь стаканом!

От неожиданности Ксюха вздрогнула, и гладкая стеклянная посудина, выскользнув из ее мокрых пальцев, пошла ко дну. Глядя на расплывавшееся в воде пятно бывшего коньяка, Бубнова с сожалением вздохнула и, переключив кран на душ, лежащий на дне ванны, потянулась к кнопке магнитофона. Ванну с коньячным экстрактом она еще не принимала никогда и, потянув ноздрями аромат винных паров, смешавшихся с густой шапкой пены, Ксюха рассудила, что до подобной экстравагантности сама бы она не додумалась. Щелкнув кнопкой, она достала со дна ванны стакан и, стряхнув с него мыльные хлопья, поставила на табурет.

— Ты чего кричишь, словно потерпевшая при пожаре? — укоризненно проговорила она. — Я когда-нибудь из-за тебя начну заикаться.

— Заикаться ты начнешь не когда-нибудь, а прямо сейчас, — донеслось из трубки, и от звона в мембране Ксюху снова передернуло.

— Перестань орать, как дурная! — возмутилась она. — Что у тебя случилось? Тебя что, муж на работу выгоняет?

— Это не у меня случилось, а у тебя, алкоголик ты недоделанный! — с новой силой завелась Римма, и от раздражения ее глаза навыкате сделались больше обыкновенного. — Твой нюня отдал моему пескоструйчику все деньги, все, до последнего гроша, — прикрывая на всякий случай трубку рукой, проговорила она.