— Почему нет, если у нас все решено? — стиснув зубы, зло бросил через плечо он. — Какая тебе разница, случится это сейчас или чуть позже? Ты что же, думаешь, мы с тобой так и будем всю жизнь ходить, держась, словно два пионера, за ручки и по субботам в темном зале кинотеатра целомудренно целовать друг друга в щечку?

Глубокое разочарование и обида заполнили все его существо: впервые ему отказывали, и отказывали так грубо и категорично. Алена по-прежнему молчала, и в этом молчании Артему слышался не только упрек, но и оскорбительное презрение к нему как к мужчине.

— Ну и что из того, что я не сумел сдержаться? — резко бросил он. — Ты пойми, любому мужскому терпению приходит конец, и в том, что произошло, ты виновата не меньше моего. В конце концов, моя совесть чиста, я не намерен брать тебя против твоей воли, не хочешь — не надо, только тогда зачем ты сюда пришла, ты можешь ответить?

Слегка развернувшись, он покосился на Алену, но ее глаза были закрыты, и из-под ресниц все еще катились слезы.

— Интересно, — скривился он, — обиженная сторона — я, а рыдаешь, словно безутешная вдова, — ты. Да ты просто смешна со своими предрассудками. От тебя что, убыло бы? — Из груди Алены вырвался громкий всхлип. — Да с бревном в постели и то интереснее, чем с тобой, оно хоть не скулит, — пытаясь выместить на ней накопившееся неудовлетворение, презрительно проговорил он.

— Зачем ты все испортил? — вдруг негромко прошептала она.

— Что я испортил, что? — с нажимом выдавил Артем. — Неужели ты не понимаешь, что отношения между мужчиной и женщиной не могут быть платоническими вечно, или на эту тему ты еще не переговорила со своей мамочкой?

— Не смей говорить о матери плохо! — устало прошептала Алена, вытирая щеки ладонью. С трудом сев на диване, она попыталась застегнуть порванную на груди блузку, но пуговицы были вырваны «с мясом» и на их месте зияли некрасивые прорехи.

Увидев выражение ее лица, Артем на миг смутился, но потом, напустив на лицо бесшабашное выражение, ободряюще подмигнул:

— Дело житейское, извини, я малость погорячился, в следующий раз куплю тебе другую.

— Следующего раза не будет, — глухо проговорила Алена. На ее бледном лице застыло выражение бесконечного страдания, и в отблесках света из коридора Артем увидел, что ее глаза стали неживыми.

— Я не думал, что ты так отреагируешь, — раскаялся он. Взяв Алену за руку, он почувствовал, что ее пальцы стали ледяными. — Не надо на меня сердиться, я не хотел сделать тебе больно, просто я не могу без тебя, понимаешь? — он попытался заглянуть ей в глаза, но ее взгляд проходил сквозь него, словно через пустое пространство, отдаленно и отрешенно.

— Не нужно извиняться, я все поняла, — ровно сказала она.

— Ну вот и хорошо, — неуверенно протянул Артем.

В голосе Алены не было никаких намеков на то, как она сама относится к своим словам, и, как ни старался Обручев взять в толк, что она имела в виду, ему не удалось этого сделать.

— Я надеюсь, это происшествие не станет яблоком раздора между нами? — спросил он. — Мне бы не хотелось, чтобы сегодняшнее недоразумение повлияло на наши отношения. Если для тебя это так важно, я постараюсь впредь контролировать свои действия. Так как, миру мир? — он протянул мизинец и коснулся ее ледяной ладони, но занемевшие от холода пальцы Алены выскользнули из его руки. — Может, кофе? — примиряюще предложил он.