С находящимися на излечении всё в порядке – лихорадка ровная, в меру мучительная. Никаких гнойно септических осложнений не наблюдается. А у нас ведь масляный раствор, самый стремный, пожалуй. Каждый день идешь на обход и ждешь обнаружения красноты и припухлости на чьей нибудь ягодице. К тому же сера в виде мелкодисперсной взвеси, не раствора. Но господь любит идиотов. Равно как и детей с пьяницами. Пока милостив.

Приперся Кузьма. С насквозь фальшивой обеспокоенностью.

– А я уже ноги сбил, искал вас, барин, – начал он песню «Дайте денег, я же хороший». – Пришел сюда, говорят, нету, вчерась как поехал в институт к Николайвасиличу, так и не вертался. Я туда, бают, вчера поехали праздновать. Набрался храбрости, пошел на квартиру, сказали, на работе. С утра не емши, забегался.

– Хватит врать. Сидел у Склифосовских, чаи гонял с их прислугой. Вон, крошки в усах застряли.

– Ну так всё равно, – ничуть не смутился слуга. – На извозчика тратился, рупь почти.

– Квасу мне принеси. Холодного. Будешь надоедать, ничего не дам. Быстро!

Ага, метнулся молнией. Сочувствие к болезному барину проявляет.

Сижу, пью квас, никого не трогаю. Был бы примус, чинил, а так – письма перебираю. Вдруг дверь открылась, и новый приступ подлой гиперакузии накрыл меня. Что ж так громко? Вот только проходить вроде начало, и нате.

– Кто главный? – завопила дамочка весьма серьезного возраста.

Судя по платью и прочим приметам – не меньше чем на жену действительного статского тянет. Если оставить только вопли – максимум на торговку семечками на привокзальной площади. Полновата, нос картошкой, глаза злые. Вот сейчас рот откроет, и расскажет про наркоманов и проституток. Бабка у подъезда, только одета богаче.

– Я главный, – встал я навстречу. – Доктор медицины Баталов, к вашим услугам. Проходите, присаживайтесь, мадам…

– Третьякова Лидия Гавриловна, – торжественно объявила себя пришедшая. – Вдова товарища министра земледелия и государственных имуществ!

– Какое у вас ко мне дело, госпожа Третьякова?

– Я проживаю в этом доме, во второй квартире!

– Очень приятно, соседи, значит. Я в седьмой.

– Кто вас хоть пустил? У нас тут только пристойные люди проживают!

Ничего у нее заходцы с самого начала. С трудом сдержался:

– Вот так вышло, что пустили. Чем могу быть полезен?

– Я требую, чтобы вы освободили наш дом от своего присутствия!

Ого, да тут опасная общественница. Делать ей нечего, вот энергию и направляет на всякие непотребства. Даже разговаривает с традиционно летящими изо рта брызгами.

Та самая похмельная астенизация привела меня в состояние легкого пофигизма и желания слегка похулиганить. Главное, чтобы жертва сама отрезала себе пути к отступлению. А то сейчас обрисуй ей весь расклад, скажет, что поздравить зашла.

– Вы банда жуликов! Я требую, чтобы вы убрались из нашего дома! Как тут тихо и спокойно было! Развели содом и гоморру! Заразу в дом тащите! Я это так не оставлю! Сейчас же напишу жалобу в полицию! И домовладельцу! Да я до Его Величества дойду!

– С полицией не знаю, вам придется самостоятельно разбираться. Домовладельцу? Слушаю вас. Потому что дом приобретен мною. Что касаемо Его Императорского величества, то не далее, как вчера император вручил мне орден, в том числе и за эту нашу работу.

Я погладил крестик награды, на который до сих пор вдова товарища министра не обращала внимания. Впрочем, сейчас ее тревожило другое. Похоже, типичный приступ «медвежьей болезни». Очень уж громко заурчало у нее в животе после слов о милости с самого верху. Она что то пробормотала, уже на ходу, и ринулась вон.