Он повернул голову и увидел трехлетнего малыша, который стоял босиком на телеге, широко улыбаясь и держа в каждой руке по клоку волос Джека.

— Джейсон! — закричала на него мать, но это был своего рода поощрительный крик («Вы видите, как он выдернул волосы? О, какой он сильный!»). — Джейсон! Это нехорошо!

Джейсон счастливо улыбался. Это была широкая, сияющая, ясная улыбка, такая же приятная, как и запах сена, в котором Джек провел ночь. Но не смог не улыбнуться в ответ… и, хотя в его улыбке не было расчета или политических мотивов, он увидел, что завоевал расположение жены Генри.

— Сесь, — сказал Джейсон, раскачиваясь на телеге, как старый морской волк, и продолжая улыбаться Джеку.

— А?

— Сесь.

— Я не понимаю, Джейсон.

— Сесь.

— Я не…

И тут Джейсон, который был достаточно тяжел для трехлетки, шлепнулся на колени Джеку, продолжая улыбаться.

«Сесть, конечно, я понял», — подумал Джек, чувствуя, как острая боль распространяется от паха по всему телу.

— Джейсон, нельзя! — опять вскрикнула его мать все тем же поощрительным тоном… и Джейсон знал, что ему ничего не будет, и продолжал все так же радостно и обворожительно улыбаться.

Вдруг Джек почувствовал, что Джейсон обмочился, и он совершенно насквозь мокрый.

Добро пожаловать на Территории, Джеки.

Сидя с ребенком на руках, чувствуя, как теплая моча медленно пропитывает его одежду, Джек рассмеялся, запрокинув голову к голубому-голубому небу.

Через несколько минут жена Генри перебралась к тому месту, где сидел Джек, и забрала ребенка.

— О, мокренький, противный мальчишка! — проворчала она поощрительно.

«Как много написал мой Джейсон!», — подумал Джек и опять рассмеялся. Это рассмешило Джейсона, миссис Генри рассмеялась вместе с ним.

Переодев Джейсона, она начала задавать Джеку множество вопросов, которые он часто слышал в собственном мире.

Он был чужим здесь и поэтому мог попасть впросак. Он вспомнил, как его отец говорил Моргану: «Настоящий Чужак, если ты понимаешь, что я имею в виду…»

Джек почувствовал, что муж этой женщины внимательно прислушивается. Он отвечал на ее вопросы очень осторожно, придерживаясь сочиненной им Версии. Не той, которую он использовал, нанимаясь на работу, а той, которую выдавал подвозившим его.

Он сказал, что он из деревни Все Руки.

Мать Джейсона что-то смутно слышала об этой местности, но не более.

— Ты действительно так издалека?

Это было всего лишь любопытство. Джек почувствовал это.

— Да, так и есть.

— А куда ты направляешься?

Джек ответил ей и молчаливо слушающему Генри, что он направляется в одну деревеньку — Калифорнию. О такой она не слыхала, даже смутно, в тех историях, которые рассказывали ей бродячие торговцы. Джек был не очень удивлен этим… но он был ей очень благодарен, что она не вскрикнула: «Калифорния? Кто когда слышал, чтобы деревня называлась Калифорния? Ты кого хочешь обмануть, мальчишка?» Но в Территориях было много мест, целые области и отдельные деревни, о которых люди, живущие в своих маленьких городишках, никогда не слышали. Никаких высоковольтных столбов, никакого электричества, никаких фильмов и кабельного телевидения, которое могло бы поведать им, как хорошо живется в Малибу или Сарасоте. И никакого телефона, который мог бы предложить трехминутный разговор с Внешними Постами всего за пять долларов восемьдесят три цента плюс налог. «Они живут среди тайн, — подумал он. — Когда живешь среди тайн, ты не будешь сомневаться в существовании только потому, что никогда не слышал о ней.