Очень смешно, конечно. Да.

— Теперь пойдем, — сказал Капитан.

— Хорошо, — согласился Джек. Он чувствовал себя слабым и потрясенным. — Ладно, но…

— Шшш!

Капитан резко оглянулся на звук приближающихся голосов. Стена справа от них была не деревянной, а из толстой парусины. Она на несколько дюймов не доходила до пола, и Джек увидел сквозь щель ноги, обутые в сапоги. Пять пар. Солдатские сапоги. Из-за стены донесся голос:

— Не знал, что у него есть сын.

— Ну, — отозвался другой, — про незаконнорожденных ублюдков ты должен знать, Симон.

Раздался грубый, пустой хохот. Такого типа смех Джек слышал от некоторых старших школьников, которые собирались за сараем и называли младших мальчиков какими-то пугающими именами: «педи-мальчишками» или «хумка-джумка», и еще как-то. Все эти «термины» сопровождались таким вот грубым смехом, как этот.

— Ладно! Заткнитесь! — раздался третий голос.

— Если он услышит, то вы будете маршировать вдоль Внешней Границы еще до того, как тридцать раз сядет солнце!

Бормотание. Взрыв смеха.

Еще какие-то слова, и опять смех.

Джек посмотрел на Капитана, который глядел на короткую парусиновую стену, растянув губы в жесткой ухмылке. Понятно, о ком они говорили. А если они говорили, то кто-то мог слушать… Кто-то плохой. Кто-то, кто может поинтересоваться, кто на самом деле этот внезапно возникший незаконный сын. Даже ребенку это понятно.

— Ты слышал? — спросил Капитан. — Нужно двигаться.

Он оглянулся и посмотрел так, будто хотел привлечь внимание Джека, но не мог этого сделать.

— Ты должен, тебе велено… да, идти на запад, так?

«Он изменился, — подумал Джек. — Дважды изменился». Первый раз, когда Джек показал ему зуб акулы, который был медиатором для гитары в том мире, где по дорогам вместо телег ездят грузовики. И опять изменился, когда Джек подтвердил, что собирается на запад. Он хотел помочь… в чем?

— Я не могу сказать… Я не могу говорить тебе, что делать.

Что-то вроде религиозного благоговения… религиозного ужаса?

«Он хочет уйти отсюда, потому, что боится, что нас поймают, — подумал Джек. — Но не только. Он боится меня. Боится…»

— Пойдем, — сказал Капитан. — Пойдем во имя Джейсона.

— Во имя кого? — непонимающе спросил Джек, но Капитан уже тянул его прочь. Он тянул Джека влево по коридору, который слева был огорожен деревом, а справа — парусиной.

— Мы шли сюда другой дорогой, — прошептал Джек.

— Я не хочу проходить мимо тех ребят, которых мы видели, когда заходили, — прошептал в ответ Капитан. — Это слуги Моргана. Ты видел высокого? Такого тощего, что его почти видно насквозь?

— Да.

Джек помнил тонкую усмешку и неулыбающиеся глаза. Окружающие смотрели весело. А этот смотрел строго. Он казался сумасшедшим. И еще: он казался каким-то знакомым.

— Осмонд, — сказал Капитан, поворачивая вправо.

Запах жареного мяса стал сильнее, им был наполнен воздух.

Джек никогда в жизни так не хотел попробовать этого мяса. Он был испуган, все душевные силы напряглись, может быть, он балансировал на краю безумия… но рот его наполнился слюной.

— Осмонд — правая рука Моргана, — добавил Капитан. — Он слишком много видит, и мне не хотелось бы, чтобы он видел тебя второй раз, малыш.

— Что вы хотите сказать?

— Тс-с-с!

Он еще крепче сжал руку Джека.