Мэри шевельнула губами. Колин взял ее за руку.

– Жара у нее нет, – сказал он.

Роберт встал позади стула и обнял Каролину за плечи. Колин сжал руку Мэри и вгляделся в ее лицо. Расширенными от страстного желания – или от отчаяния – глазами она неотрывно смотрела на него. По щеке катилась внезапно набежавшая слеза. Колин вытер ее пальцем.

– Ты не заболела? – прошептал он. – Это правда солнечный удар?

Она на мгновение закрыла глаза, и голова ее всего один раз качнулась из стороны в сторону. С уст ее слетел очень слабый звук, не громче вздоха. Колин наклонился поближе и приник ухом к ее губам.

– Скажи, в чем дело, – взволнованно попросил он. – Постарайся сказать.

Она резко вдохнула воздух и на несколько секунд задержала дыхание, потом сдавленным горловым голосом отчетливо произнесла твердый звук К.

– Ты хочешь выговорить мое имя?

Мэри открыла рот шире. Она дышала часто, тяжело, едва не задыхаясь, и изо всех сил сжимала руку Колина. Вновь резкий вдох, задержка дыхания – и вновь слабый твердый К. Она повторила звук, смягчив его: «х»…«х». Колин прильнул ухом вплотную к ее губам. Роберт тоже наклонился.

Сделав еще одно громадное усилие, она сумела выговорить: «Хо…хо», – а потом прошептала:

– Уходи.

– Холодно, – сказал Роберт. – Ей холодно. Каролина решительно толкнула Колина в плечо:

– Мы не должны толкаться около нее. Легче ей от этого не станет.

Роберт, уже сходивший за своим белым пиджаком, набрасывал его на плечи Мэри. Она по-прежнему крепко держала Колина за руку, запрокинув голову и вглядываясь в его лицо в надежде на понимание.

– Она хочет уйти, – сказал Колин упавшим голосом. – Ей нужен врач.

Он рывком высвободил руку и погладил Мэри по запястью. Она смотрела, как он принимается бесцельно бродить по галерее.

– Где у вас телефон? У вас же наверняка есть телефон!

В голосе его звучали панические нотки. Роберт с Каролиной, по-прежнему державшиеся рядом, ходили за ним по пятам, заслоняя его от взгляда Мэри. Она еще раз попыталась издать какой-то звук; горло ее стало слабым и непослушным, язык распластался во рту недвижимым грузом.

– Мы уезжаем, – ласково сказала Каролина. – Телефон уже отключили.

Колин, покружив по комнате, подошел к среднему окну и встал спиной к комоду.

– Тогда сходите за врачом! Ей очень плохо!

– Кричать не обязательно, – тихо сказал Роберт.

Они с Каролиной неумолимо приближались к Колину. Мэри увидела, как они держатся за руки, как крепко сцеплены их пальцы – и как пальцы эти шевелятся, подрагивая в мимолетной ласке.

– У Мэри все пройдет, – сказала Каролина. – В ее настой было кое-что подмешано, но все пройдет.

– Настой? – тупо повторил Колин. Отступая при их приближении, он задел локтем комод и опрокинул бутылку шампанского.

– Какая жалость! – сказал Роберт, а Колин поспешно повернулся и поставил бутылку.

Роберт с Каролиной обошли лужу на полу, и Роберт протянул к Колину руку так, словно собирался взять его двумя пальцами за подбородок. Колин откинул голову назад и отступил еще на шаг. Прямо у него за спиной было большое открытое окно. Мэри видела, как смягчаются небесные краски на западе и очертания высоких облаков принимают форму длинных, тонких пальцев, указывающих, казалось, на то место, где должно садиться солнце.

Супруги, уже разойдясь, прижались к Колину с двух сторон. Он смотрел прямо на Мэри, а у нее в тот момент хватило сил только на то, чтобы приоткрыть рот.