— Усатый? — уточняю.

— Да, Ивахнюк — кивает Таша, косясь на Нинель.

Её переполняет желание выплеснуть редакционные сплетни на свежие уши, но останавливает молчание коллеги.

Редакционная "прима" раскуривает сигарету, манерно держа её в пальцах, как дирижёр — палочку.

— Второй год бесится, — осторожно сообщает она. — Как Марина появилась, так он места себе не находит.

— При чём здесь Марина? — строю из себя дурачка.

Таша хихикает.

— Он ведь "исполняющим обязанности" был, после прежнего редактора, — решается Нинель, — Назначения ждал. А тут какая-то профурсетка на его место. Нет, ты не думай, — спохватывается она, — мне Маринка нравится. Ответственная она и соображает по-столичному. Не то, что остальные в нашем болоте…

Умиляюсь. Нинель, нисколько не сомневаясь использует меня как агента влияния. В редакции догадываются, что меня к работе привлекла Подосинкина. Но что нас связывает, точно не знают. Так что слухов нам с белокурой редакторшей можно не опасаться. Что бы мы ни делали, они всё равно появятся.

— Что, Ивахнюк , сильно переживал? — возвращаю разговор в нужное русло.

— Каждую неделю в райком кляузы таскал, — Нинель щурится на табачный дым, — Все надеялся рокировку сделать. Самому наверх, а Марину под себя, замом. Как сотрудника ценного, но неопытного. Сейчас притих что-то. Небось, задумал чего.

Вот так "тайны Мадридского двора". У Марины в редакции есть весьма активная "пятая колонна".

— А Комаров? — уточняю.

— Что, Комаров? — удивляется вопросу Нинель.

— На чьей стороне?

— "Пионеров лучший друг, наш товарищ Ивахнюк", — цитирует Таша нараспев. — Они раньше с Комаровым вместе в райкоме сидели. Один по идеологии, а второй по работе с молодёжью. В соседних кабинетах. Ты сам-то, как думаешь, на чьей он стороне?

А я думал, тайная страсть, неразделённые чувства… Версия Нинель циничнее, но куда вероятней. Своим появлением, Подосинкина спутала карты местным товарищам. Теперь она как бельмо на глазу Комарову и его бывшему коллеге.

А меня им обоим тем более любить не за что. Если бы не я, Марину после недавних событий попёрли бы с руководящей должности, а, может, и вообще из газеты. Тогда в публичном пространстве Берёзовского района воцарился бы мир и покой.

Приятно, что появилась хоть какая-то определённость. Хотя, честно говоря, новости скверные. Я невольно оказываюсь в эпицентре административных разборок. Причем союзник из Подосинкиной аховый.

Мало того что она до сих пор не сообразила, по какой причине находится в немилости. Еще и эмоциональна до крайности. Семь пятниц у неё на неделе.

В этом свете от товарища Комарова ничего хорошего ждать вообще не приходится. Ладно, он запросил негативы съёмок с дояркой. Их уже отпечатали в газете и поставить под сомнение моё авторство невозможно. Спишем это распоряжение на техническую безграмотность.

Зачем ему негативы "комсомолки"? Сам Комаров воспользоваться ими не сможет. Для этого руки должны из правильного места расти. Тогда, для кого?

Самое простое — отказаться. Заставить меня товарищ из райкома не может. Это мои личные съёмки. Я тогда даже к работе в газете не приступил.

Отношения с ним испорчу, конечно. А ведь он мне ещё за камеру сто рублей должен. И в остальном укрепление материально-технической базы лаборатории, то есть, по факту моей, идет через Комарова. Стоит ли рубить сук, на котором сижу?

Любопытно, зачем они всё-таки ему понадобились?..

— Алик, ты не уснул? — Нинель ловко бросает окурок в специально прибитую для этой цели консервную банку. — Пойдём чай пить.

— Извините, девушки, без меня.