На дальнем краю спортивной площадки Джон гонял мяч с другими ребятами. Младший брат — Робби — носился кругами с кучкой товарищей, хохоча как сумасшедший. А Рэй просто стоял, не зная, куда идти и что делать, куда деть руки. Но потом случилось нечто совершенно потрясающее.

Кто-то запел. Это был припев из песни «Битлз» «Неу Jude». Строки повторялись, и новые голоса вливались в хор. Затем кто-то затянул «All You Need Is Love».

Дети продолжали играть. Футбольный матч и сплетни не прекратились, не приостановились ни ка секунду. Дети не переставали играть в «каштаны» и «классики». Но, играя, они подпевали.

Мелодии сменялись одна за другой. Школьники нараспев скандировали — «е-е-е» — «Ши-лавз-ю, е-е-е», и все подхватывали песни, которые знали лучше любого гимна, даже лучше национального гимна родной страны.

Песни, на которых они выросли, саундтрек к детству шестидесятых. «Битлз». Всегда «Битлз». Словно время, в которое выросли эти дети, начиналось и заканчивалось Джоном, Полом, Джорджем и Ринго. И вскоре пела вся площадка, а Рэй Кили стоял посреди нее в смятенных чувствах. Тогда он узнал о мире, о существовании которого прежде и не догадывался. Мире разделенных чувств.

Прошли годы, и он спрашивал себя, не надумал ли все это? Тот первый день в чужой школе, когда он отчаянно пытался сдержать слезы, а его старший брат играл в футбол с новообретенными товарищами — что только усугубляло одиночество Рэя, и тот невероятный момент, когда вся площадка запела песни «Битлз». Такого он никогда и нигде больше не наблюдал.

Но он знал, что это произошло на самом деле. Все это было реально. Тогда он ощутил волшебство, и это волшебство подарило ему освобождение.

Иногда Рэю казалось, что вся его последующая жизнь прошла в тщетных попытках вернуть тот момент, тот день, когда вдруг перестало иметь значение, что он никого не знал и у него была не такая одежда. Тот 1969 год и школьный двор, где дети пели «на-на-на», «е-е-е» и «лав-лав-лав», «лав-из-ол-ю-нид».

Офисы редакции не были пусты. Рэй мог бы и сразу догадаться. В редакции всегда кто-то был.

В комнате с проигрывателем грохотала музыка, отчего стекло в двери дребезжало. Рэй прижался лицом к стеклу и увидел силуэт Скипа Джонса. Тот, вероятно, собирался остаться здесь на всю ночь — писать отзыв об одном из нашумевших альбомов для следующего выпуска газеты. От руки.

Несмотря на все эти современные пластиковые «Оливетти», заполонившие офис, Скип Джонс по-прежнему предпочитал писать от руки. Он усаживался в каком-нибудь темном уголке или в комнате для прослушиваний и писал, сгорбившись над потрепанным блокнотом. Он был левшой, и потому весь этот процесс выглядел подчеркнуто неуклюжим, каким-то вымученным и парадоксальным.

Тем не менее по уровню мастерства Скипу Джонсу в «Газете» равных не было. Казалось, из-под его пера без малейших усилий выходила качественная, свежая и во многом скептическая проза, идеально соответствующая времени. Из всех, кто когда-либо работал в «Газете», Скип был более всего достоин звания легенды.

Рэй ужасно не любил отвлекать Скипа Джонса. Но если кому и было известно, где можно найти Леннона, — так это Скипу. Рэй помешкал немного, собрался с духом, а затем вошел в комнату — с робкой улыбкой и падающими налицо волосами.

Скип сначала вообще его не заметил. Всецело растворясь в музыке, он увлеченно вырисовывал что-то в блокноте. Его окружали ряды сигарет, которые он, по своему обыкновению, выкуривал до половины, а затем аккуратно ставил на кончик фильтра — догорать.

Рэй стоял и смотрел, как Скип работает. Что же это была за музыка? Две соло-гитары, густой носовой вокал — старомодно мечтательный…

Рэй обожал наблюдать за Скипом.