«Подожди, голуба, — подумал он мстительно, — придет время, ты у меня в первую очередь отсюда вылетишь. Никто из вас, сукиных детей, на пушечный выстрел сюда приблизиться не посмеет».

Инженер, как ему и полагалось, был человеком проницательным и однажды, глядя на декана безмятежными васильковыми глазами, принялся его увещевать.

— Артем Михалыч, дорогой мой, что же вы на меня все волком-то смотрите? Уж как я был рад, когда вас, молодого и энергичного, деканом назначили. Обеими руками вас поддерживал и буду поддерживать. Да поймите вы, пора оставить вам все эти интеллигентские комплексы. Не к лицу вам это, и я совсем не тот человек, за кого вы меня принимаете. У нас с вами общие цели, и я не меньше вашего заинтересован, чтоб факультет переменился. Я сам здесь учился, и мне, думаете, не обидно глядеть, во что его превратили. Да только ли факультет? — вздохнул он очень натурально.

«Сейчас закурит», — подумал Тёма.

Но инженер курить не стал.

— Вы правы, — продолжал он, — вы абсолютно правы: гнать надо поганой метлой всю эту нечисть, а на их место умных людей ставить. Но только без меня ничего у вас не получится. Сметут вас, голубчик. Сами ж видите, какие тут волки сидят. Они пока еще не понимают, что вы затеяли, а когда разберутся, места живого на вас не оставят. Вам бы меня держать в курсе ваших планов, и я бы, что знал полезное, рассказывал. И клянусь, ничуть бы вам не мешал — только помогал. Я ведь тоже, Артем Михайлович, считаю, — инженер усмехнулся и посмотрел на декана с такой обезоруживающей улыбкой, что у самого подозрительного человека на сердце бы отлегло, — что факультет, а не господа генералы должен решать, сколько будет дважды два. Я искренне говорю вам это.

— Благодарю, — сдержанно отозвался Тёма, — хотя и не вполне понимаю, что вы имеете в виду.

— Думаете, провоцирую я вас? — сказал инженер с горечью. — Эх, Артем Михайлович, до чего же трудно в этой стране умным людям друг с другом договориться. Оттого и стоим на месте.

Он ушел и к этому разговору больше не возвращался, а Смородин твердо решил, что ничего общего он с этим человеком никогда иметь не будет.

В декане как в истинном интеллигенте жило стойкое убеждение против сыскного ведомства, а кроме того, хорошо усвоенный урок десятилетней давности, с которого началось его восхождение: если ты хочешь, чтобы с тобой считались, — умей показывать зубы.

Инженер все понял, он был по-прежнему любезен и добродушен, но Артему Михайловичу с некоторых пор стало казаться, что на его лице нет-нет да мелькнет беспокойство, и декан как мальчишка ликовал, понимая, что у непрошеного союзника земля под ногами горит ввиду отсутствия информации. А потому этот неожиданный визит Тёму встревожил: слишком уж молодцом держался сегодня его гость.

9

— Чем могу быть полезен? — сухо спросил Артем Михайлович, отметая какой-либо намек на задушевную беседу.

— Сущие пустяки, — проговорил инженер. С его лица не сходила улыбка: покой и доброжелательство излучала она. — Прямо уж и не знаю, что делать с нашими хлопцами. Мало того, что стены все перепачкали, так один еще с книжками попался.

— С Набоковым? — спросил Тёма презрительно, припомнив, как во времена его юности с их факультета вышибли поклонника «Лолиты».

— Помилуйте, Артем Михалыч, — развел руками инженер, — стал бы я вас тогда беспокоить. Там дело хуже.

— Откуда же это хуже могло у него взяться?

— Ну, этого он говорить, разумеется, не хочет.

— Уж не хотите ли вы, чтобы я его об этом попросил? — спросил Тёма высокомерно.