|
Конечно, он не ждал, что обнаружит город с улицами и домами; наверняка тут все было разрушено, раздавлено, однако при этом не перенесено со своего места, не сдвинуто и не перемешано с моренными отложениями. "Вишера" на древнеарийском языке означает "лежащая, вытянувшаяся от солнца", а "Колва" могло быть переведено, как "звучащий круг" либо "круг звенящий". На аэрофотосъемке и топокартах, а особенно на космических снимках река Колва выписывала огромный полукруг, огибая подножие горы. Вишера действительно лежала, вытянувшись на запад, от восходящего солнца: древние вкладывали в па-звания исчерпывающую информацию. Где-то тут, в междуречье, еще в восемнадцатом веке было поселение с названием "Кошгара", скорее всего, полученными от названия горы. Когда Русинов отыскал упоминание об этом поселении, затрепетало сердце. Для глухого к слову уха оно звучало не по-русски, и чаще всего подобные названия относили то к тюркскому, то к угро-финскому. И хорошо, что современные люди оглохли к своему языку, иначе бы давно отыскали и промотали все сокровища, оставленные предками, вероятно, для нужд и времен более серьезных. Так вот "Кошгара" в переводе с арийского звучало как "сокровищница с золотом" или "гора-кладовая". "Кош" - то же самое, что и знакомое "кошт",- означало "сокровищница" и на всех языках, сохранивших свою арийскую первооснову, выражало "средства к существованию, содержание, расходы, стоимость". "Гара" в первоначальном, акающем, русском языке, который сохранился в Белой Руси, была современной "горой" и буквально переводились как "движение к солнцу". Санскритская "агара" обозначала "золото", однако не в прямом смысле, а в том, что всякая гора при восходящем или заходящем солнце золотится, горит, как золото. И теперь Русинову следовало отыскать место, где стояла Кошгара, а от него уж, как от печки, плясать дальше. Но прежде для полной уверенности надо было исследовать радиомаяк, не шпионит ли прибор, который должен спасать. Черная коробка в мягкой искусственной коже не подавала никаких признаков жизни, словно камень. Магнитный радиосигнал можно было засечь лишь кристаллом КХ-45, а он находился в нижнем бачке радиатора. Проехав от Ныроба километров двадцать, Русинов облюбовал себе место на берегу Колвы, загнал машину от глаз подальше и стал снимать радиатор. С собой у него были большой кузнечный паяльник со всеми причиндалами и паяльная лампа. Он умышленно не разводил костра, чтобы не привлекать внимания, однако его все-таки заметили, и на проселке остановился гремящий пыльный лесовоз. Шофер с утомленным и черным от пыли лицом подошел к Русинову и сдержанно поздоровался. - Что, пробил? - кивая на радиатор, спросил он. - Да нет,- отмахнулся Русинов,- течет!.. Мне его паяли, паяли, а он все равно... - Ты что, из Москвы?- спросил шофер, глянув на номерные знаки. - Из Москвы... - Дак чего, помочь тебе? - Ничего, сам справлюсь! - бодро ответил Русинов.- Тут два раза паяльником ткнуть. - Сначала прогрей хорошенько,- научил его шофер и сел рядом, закурил.- Потому плохо и запаяли, что не прогрели как следует. Вон как наляпали! Ну кто же так паяет? Руки оторвать! Русинов не хотел при нем начинать работу и тоже сел рядом, достал сигареты, хотя практически не курил. - В отпуск? - спросил шофер, ковыряя ногтем олово на шве радиатора. - Да, порыбачить, отдохнуть... Ты тут места знаешь, нет? - Как же не знаю? - Он оглянулся на реку. |
