Санька подошел к Феде и вполголоса спросил:

- Как у тебя там насчет русского языка?

- Занимаюсь… Вот только на суффиксах задержался немного.

- Если что нужно, ты спрашивай, без стеснения. Чего помню, подскажу.

Наверху обрыва показался Никитка. По сыпучему песку, как по снежной горке, он скатился к воде.

- Саня, на нашу избу пчелы сели! Целый рой! - сообщил он с таким видом, словно рой по меньшей мере уже сидел в улье.

Санька вскочил. Пчелиный рой! Это же прямо счастливая находка!

- И давно сел?

- Порядочно… Я тебя ищу, ищу…

- Тогда бежим!

- А ты умеешь рой снимать? - остановила Саньку Маша.

- Приходилось… Тятька их много ловил.

- А может, дедушку позвать?

- Нет. Тут лови момент. Рой ждать не будет, зараз снимется.

- Тогда и мы с тобой! - И Маша с Федей побежали вслед за Санькой и Никиткой.

По дороге Никитка все прикидывал, что они теперь сделают на вырученные от продажи пчелиного роя деньги. Первым делом ему, Никитке, перетянут сапоги, потом купят Фене новый платок, а Саньке, если хватит денег, - широкий солдатский ремень с тяжелой светлой пряжкой вместо неказистого узкого ремешка из сыромятной кожи, который так не подходит к Санькиной пилотке и гимнастерке.

Показалась изба Коншаковых. Перед нею, как на часах, расхаживала Феня.

Санька с колотящимся сердцем стал рядом с сестрой, поднял голову и заметил на тесовом фронтоне избы, в углу под застрехой, темный шевелящийся комок.

Оставив подбежавшего Никитку сторожить рой, как будто тот мог помешать ему улететь, Санька бросился в избу. Маше он приказал найти в сенях пустой кузовок, Феде - намочить веник, сестренке - приготовить иголку с ниткой.

Сам отыскал старое сито, вырвал из него заржавленную сетку, потом достал мешок, отрезал нижнюю часть и вместо нее пришил сетку.

Затем он натянул мешок на голову, так что сетка пришлась как раз над лицом, надел материн ватник, натянул на руки варежки, ноги обул в валенки.

- Помогать будешь? - спросил он Федю.

Тот кивнул головой.

- Тогда одевайся!

Совместными усилиями девочки снарядили и Федю.

Но второго сита в доме не нашлось, и Федину голову замотали шерстяным платком.

Толстые, неуклюжие, мальчишки вышли наружу.

Санька приказал Фене, Маше и Никитке отойти подальше от дома - кто знает, что может случиться! Хотя он не раз видел, как отец снимал пчелиный рой, но, по правде говоря, его участие при этом выражалось только в том, что он подавал отцу мокрый веник и ведро.

Девочки послушно отошли в сторону, а Никитка запрятался в щель между поленницами.

Санька приставил к избе лестницу и начал подниматься по перекладинам. Федя с ведром воды, березовым веником и пустым кузовком стоял внизу.

Санька ступил на последнюю перекладину лестницы. Теперь до пчелиного роя можно было достать рукой.

Рой сердито гудел, шевелился, словно пчелы были недовольны, что так долго задержались у коншаковской избы. От него отлетали черные искорки и, покружившись в воздухе, вновь присоединялись к темному живому комку.

- Веник! - шепотом скомандовал Санька вниз.

Федя обмакнул веник в ведро с водой и, быстро поднявшись по лестнице, передал его Саньке. Тот, держась одной рукой за угол избы, другой начал кропить пчел водой.

Гудение стихло. Крылья у пчел намокли, они больше не могли взлететь. Федя передал Саньке пустой кузовок. Санька принялся осторожно сметать пчел из угла на дно кузовка.

Но, как видно, мокрый веник утихомирил не весь рой, и несколько пчел, вырвавшихся из кузовка, закружились над Санькой, и одна или две из них нашли даже лазейку в сетке.

Санька глухо вскрикнул, потряс головой и ударил себя сквозь сетку по виску, потом по щеке.