- Твои намерения никого не интересуют,- заявил Петр Григорьевич.- Пока ты
будешь находиться здесь, в доме. Приказано не выпускать.
- Кем приказано?
- Валькирией.
- Где же она, Валькирия?
- На тризне,- был ответ.
- Понял... Она в пещерах? Там, внизу?- Русинов заволновался.- Понимаешь,
ее могут лишить волос! Я должен идти туда!
- Пока ты должен есть и спать.
- Но у Ольги отрежут космы!
- Это меня не касается! - Старик подал ему старый рабочий халат.- Вот тебе
одежда. В доме тепло.
- Но это касается меня! - воскликнул он.
- И тебя не касается,- отрубил пчеловод.- Все произойдет так, как должно
произойти. Кого и чего лишать - промыслы не наши.
- Я все равно уйду! - не сдержался Русинов.
- За стол! - приказал старик.- Здесь нет твоей воли. Русинов осознал, что
задираться не следует, и, натянув халат, сел к столу, накрытому как в
хорошем дорогом ресторане: хрусталь, мельхиор, вкусные на вид и изящно
разложенные на фарфоре блюда.
- Когда ты в последний раз ел? - спросил преображенный пчеловод.
- Не помню,- отозвался Русинов.- Я потерял счет времени...
- В таком случае сначала выпьешь этого напитка,- старик налил полный фужер
янтарной густой жидкости.- Это старый мед с лимонным соком. Нужно
восстановить функции желудка.
Русинов потянул фужер к губам, намереваясь выпить залпом,- во рту
чувствовалась горечь и сухость,- однако Петр Григорьевич звякнул вилкой.
- Не спеши!.. Сегодня не простое застолье, а тризна. Следует соблюдать
ритуал. Пусть же имя Вещего Зелвы всегда греет наши уста! Пусть его
мужественный дух вдохновит нас к подвигам. За память о Зелве!
- Но погиб... Страга,- заметил Русинов, смущенный речью старика.
- Зелва был Страгой Запада,- объяснил Петр Григорьевич.- И погиб раньше.
Его задушили струной гавайской гитары.
- Я знаю только этого Страгу... Его звали Виталий.
- Это был Страга Севера. Ты еще много чего не знаешь... Выпьем за Вещего
Зелву!
У Русинова язык не поворачивался называть старика по имени и отчеству-
слишком они были разные теперь- развеселый, бесшабашный пчеловод и этот
человек, ничего с ним общего не имеющий, если не считать облика. Он выпил
приятный на вкус и обволакивающий горло мед.
- Скажи мне... Кто он был - Зелва? Если можно мне знать?
- Зелву ты обязан знать,- проговорил старик, расправляя усы.- Это был
Вещий Гой, сильный человек и глава рода. Среди изгоев он жил как цыганский
барон.
Похоже, выпитый стариком мед слегка начал размягчать его тон. Русинов тоже
ощутил легкое головокружение: напиток всасывался в кровь уже во рту...
Пчеловод взял другой графин и снова наполнил фужеры до краев, теперь уже
темной, ядреной медовухой.
- Страгу Севера ты знал и должен быть благодарен ему,- проговорил он.-
Помни его всегда! Он открыл тебе дорогу, указал путь. Он был отважным и
храбрым гоем, но его сгубила земная любовь. Он утратил обережный круг
Валькирии... Светлая ему память!
Старик пил большими глотками, проливая медовуху, которая стекала по усам и
бороде. Но закусывал аккуратно, блестяще владея изящными столовыми
приборами. Русинов же есть еще не мог, а лишь двигал вилкой кусочек хлеба
в своей тарелке. Он подождал, пока пчеловод доест ветчину и снова
возьмется за графин.
- Недавно здесь разбился вертолет...
- Минуту! - прервал старик.- На тризне можно говорить только мне. Я знаю:
в этом вертолете был твой друг Иван Сергеевич Афанасьев. Он, как и все,
был изгоем, но по духу и мужеству удостоился чести гоя. |