Тесный кабинет Белланже под самой крышей дома № 36 по набережной Орфевр. Сигареты, раздавленные в пепельнице. Ничего личного на стенах. Ни фотографий, ни сувениров. Опущенные жалюзи, чтобы хоть немного уменьшить жару. Проникавшие сквозь них солнечные лучи исчертили полосами суровое и усталое лицо начальника группы, только что изучившего содержимое обувной коробки.

Его будто хватили обухом по голове.

Немного нависая над ним, вентилятор месил спертый, тяжелый воздух.

– Вот паскудство, двенадцать девушек.

Он пристально и хмуро посмотрел на Шарко и встал. В некоторых местах потолок был таким низким, что ему приходилось пригибаться.

– Так этот псих еще и записывает свои мерзости на диктофон.

– Да уж, прямо высший класс.

На Белланже накатила усталость, он оперся об истертое дерево стола перед собой. Его лицо было измождено бессонницей.

– Я на ногах не стою. Рассчитывал на праздник, чтобы оклематься немного, но… Мне бы съездить домой… Принять душ, поспать пару часов, съесть что-нибудь посущественнее куска хлеба. Я всю ночь разбирал бумаги, а с утра мы с Робийяром названиваем в пустоту. На рабочих местах никого нет.

Прежде чем зайти сюда, Шарко заглянул в общий зал, open space, поздороваться с лейтенантом Робийяром. Паскаль Робийяр был их великим специалистом по процедуре и по всему, что касалось поисков в компьютерных базах данных.

Николя Белланже взял коробку и обе картины:

– Я их сам отнесу. Видел, что тут болтаются два-три лаборанта, попрошу сделать анализ ДНК волос, ногтей и особенно зубов. Надо попытаться установить, принадлежит ли все это одному и тому же человеку.

– Есть еще… хм… бумажник. Учитывая, что мы слышали на записи, возможно…

Белланже сжал губы.

– Посмотрим. Спасибо за коробку и… отличная работа, Франк. Только ты мог это углядеть.

Кивнув в ответ, Шарко предложил:

– Я могу тут остаться на пару часов, если хочешь, но не больше. Обещал кое-что Люси…

– Не парься. Я позвонил куда следует, там уже зашевелились, хоть и неторопливо, если понимаешь, что я хочу сказать. Судья сможет меня принять не раньше семнадцати часов, а дивизионный комиссар, хоть и сократил свои выходные, будет здесь только к вечеру…

Шарко промолчал. Клод Ламордье, их big boss, и так был не самым большим весельчаком на планете, а это все, похоже, грозило изрядно подпортить ему настроение.

– …Робийяр начал просматривать базы данных по поводу этих двенадцати девушек, – продолжил Белланже, потирая себе лоб. – Ищет, не было ли массовых исчезновений. Левалуа вернется после обеда, чтобы помочь немного. Робийяр его подключит к поискам ПФ, того типа, что подписал рисунки. Пусть поищет в списках вышедших из тюрьмы и тех, кто еще сидит. Это пока не получим анализы ДНК волос. Что касается тебя… Я предпочитаю, чтобы ты поберег силы для ближайших дней. Завтра узнаем новости.

Он вздохнул и вынул сигарету из пачки.

– Передай Люси привет от меня. Как она, кстати? А дети?

– Все нормально. Веселимся все вчетвером. Собираемся сегодня устроить пикник на бережку. Подышать вместе свежим воздухом. Посидеть на солнышке. Нам это как зеленым растениям нужно.

Шарко уже дошел до порога, но повернулся и добавил:

– В тридцать пять я был точно таким же. Слишком налегал на трос, он в конце концов и лопнул, прямо мне в морду. Ты ведь знаешь мою историю, знаешь, через что я прошел. Тебе стоит больше заботиться о себе.

Белланже слегка усмехнулся:

– Спасибо еще раз за твою маленькую лекцию, но все обойдется.

– Это ты так думаешь. И кончай жить на работе, Николя, тебе надо найти себе кого-нибудь.